Беру из рук подошедшего бойца сумку и ставлю ее на землю.
– Прошу! – отступаю в сторону.
Начальник охраны присаживается и расстегивает горловину.
Вытаскивает слиток и подкидывает его на руке.
– Надо же… столько лет прошло… а как в старые времена!
Он заглядывает внутрь, пересчитывает содержимое.
– Все в норме – в письме названо именно это количество. А штрафников мы вам просто подарим…
По его знаку один из сопровождающих протягивает серую папку. Ларсен открывает ее и протягивает мне два листа бумаги.
– Распишитесь внизу.
Ставлю размашистую подпись от имени указанного в письме Хмурого. Начальник охраны перечитывает текст еще раз и в свою очередь расписывается. Возвращает мне папку и один экземпляр акта.
– Все?
– Ноу проблем!
Он делает мне прощальный жест и уходит. Охранник тащит за ним сумку с золотом. Откланивается и Матис.
– Быстрее! – Продолжается погрузка в машины. – Не задерживаться!
Наконец, последний воспитуемый поднимается в кузов, захлопывается тяжелая дверца, и грузовик сразу же срывается с места, уходя по дороге в сторону леса. Как только на опушке собирается три машины, к ним тотчас же пристраиваются два джипа охраны, и образовавшаяся пятерка скрывается в лесу.
Ко мне подбегает боец.
– Можно уходить!
Доехав до опушки, выпрыгиваю из машины и, отбежав на несколько метров в сторону (типа, по нужде отходил…), вешаю на ветку радиопередатчик. Через час он даст сигнал.
И тогда я не сильно завидую тем, кто будет рядом с этой самой сумочкой…
Два часа хода – на зубах скрипит песок. Пыль, поднятая передовыми машинами, стоит над дорогой словно дымовая завеса.
– Общая команда – стой! Дозаправка! Осмотреть машины!
Десять минут, и колонна снова срывается с места.
Ходу!
И снова гонка, под колесами автомашин мелькает то наезженный тракт, то какие-то узкие тропки – мы путаем следы.
Позади нас то и дело отстают джипы – ребята перекрывают дорогу вероятной погоне. Минируют, ставят пулеметы.
И ждут…
После того, что мы видели при посадке, отдать этих мальчишек и девчонок в прежние руки?
Вот уж хрен!
Писк рации!
– «Беглец» – «Сове»!
– Здесь Беглец!
– Видим тебя, рули дальше!
Все, это наша бронегруппа! Прорвались!
По логике вещей нам и далее надо переть во весь дух. Мало ли что за нашей спиной теперь рычат моторами БМП? Мина или пуля – они и промеж них могут легко проскользнуть!
Но накопившееся напряжение надо как-то снимать, да и представив себе мальчишек и девчонок в запертых кузовах, я невольно поежился.
– Общая команда – стоп!
Колонна съезжает в небольшой распадок, скрываясь с глаз за верхушками холмов. Машины выстраиваются полукругом, освещая светом фар полянку перед овражком.
– Разгрузка! Всем наружу – построение!
Рыча моторами взбираются на позиции джипы с пулеметами и «АГС». Разбегаются в стороны бойцы, беря под охрану наше временное стойбище.
Когда все воспитуемые, включая и штрафников, выстроились чуть в стороне от автомашин, взбираюсь на крышу одного из джипов. Это тот самый, где сидят наши связисты. Они взгромоздили наверх здоровенный матюгальник, и у меня в руках сейчас микрофон.
– Слушать всем!
Прокатилось движение по шеренгам, и все затихло. Только негромко пофыркивает движок джипа связистов – питает аппаратуру.
– Вариант три!
И по этой команде бойцы сноровисто отделяют от общего строя «воспитателей», а точнее, блокфюреров, быстро их обшаривают, обезоруживают и отводят к оврагу, под свет фар грузовиков.
– Слушать всем! Мы – не наемники. Мы – «химики», и колонна идет в Старопетровск. Ваш Доктор сидит у нас в подвале, и его будущее незавидно. С момента пересечения нами линии блокпостов вы все – свободные люди. Можете снять со своей одежды номера и цветовые полосы. Более никого из вас не станут называть по номеру.
Тишина…
Какая-то совсем оглушающая. Никто не двинулся и не пошевелился.
Не верят?
– Штрафной отряд – выйти вперед на десять метров!
Дрогнула шеренга – тридцать человек выдвинулись вперед.
Спускаюсь вниз.
Подхожу к кучке воспитанников.
– Кто-то мне не верит?
Молчание…
Снимаю с плеча автомат, передергиваю затвор и стреляю в землю – взлетает фонтанчик пыли.
– Он заряжен. Боевыми патронами.
Кладу оружие на землю и отхожу в сторону.
– Вон там – ваши «воспитатели». Уже одного того, что я видел при погрузке, лично для меня хватило бы, чтобы их сильно не полюбить. Но вы – вы их знаете лучше нас. Вам и решать.
Тишина…
Внезапно один из стоящих в строю резко прыгает вперед и подхватывает с земли автомат. Стрелять он, по-видимому, совсем не умеет – длинная очередь косо уходит в небо, лишь немного зацепив одного из «воспитателей».
– А-а-а!
И мимо меня бешеной фурией проносится какая-то девчонка. Разъяренной кошкой прыгает на кого-то из бывших надзирателей. Впивается ногтями и зубами – тот опрокидывается на спину.
Чуть не сбив меня с ног, вперед рванулась уже целая толпа. Да что там… почти никого на месте не осталось!
Лишь несколько человек сидят на земле, обхватив руками головы. Плачут?
Похоже…
Минута-другая – и толпа раздалась в сторону.
Среди бывших блокфюреров уцелел только один мужчина – его не тронули. Даже одежда у него целая и ни одного синяка на лице.
Что ж… им виднее.
А поверх остатков тел валяются сорванные с одежды номера и цветные полосы. Кто-то даже и куртки побросал.
Поднимаю с земли автомат, магазин пуст.
Подхожу к уцелевшему.
– Они вас не тронули, значит, и у нас к вам претензий не имеется. Можете уходить.
– Куда?
– Куда угодно. Люди вашей профессии нам не требуются.
– Я… я бы хотел остаться…
– Тогда вы поедете вместе с ними в одной машине. Не боитесь?
Он обводит взглядом лежащие на земле тела. То еще зрелище, надо сказать, особо досталось женщинам, и, наверное, на то имелись веские причины. Именно девчонки тут и бушевали сильнее всех. Даже не хочу выяснять – почему.
