Ее губы прижимаются к моим, теплые пальцы сжимают мои виски, и на короткое время я становлюсь нормальным человеком, способным быть нежным, ласковым, беззаботным. И все равно где-то в глубине, как маленький злобный гном в пещере, сидит тревожная мысль – кто такой Даниэль Регар? Будь оно все проклято…
За окном темно-синее, почти черное вечернее небо. Снизу его лижут, размывают сполохи неоновых вывесок, сверху вспыхивают огненные росчерки метеоритов.
– Странный стал город, – тихо сказала Сильвия. – Страшный. Все чего-то ждут. Ты уже знаешь, в чем дело?
– Ничего я не знаю.
– Нельзя рассказывать, да?
– Нельзя, – сказал я. Этот аргумент всегда действовал на нее безотказно, она не относится к тем женщинам, кои считают, что в доказательство любви мужчина должен выбалтывать служебные тайны.
– Это не опасно? Твоя миссия?
– Как тебе сказать…
– Значит, опасно, – вздохнула она. – Ты хоть понимаешь, как я боюсь за тебя? И как мне это необходимо – бояться за тебя?
– Я понимаю, ты понимаешь, он понимает, мы понимаем… Ты когда улетаешь?
– Через два дня, – сказала она. – Мы еще увидимся?
– Боюсь, что нет. Это мне сегодня так выпало…
– Когда освободишься, поедем в Камаргу, хорошо? Там быки, красивые степи и можно ездить верхом.
– Хорошо, – сказал я.
Она любит ездить верхом. Я тоже, да времени нет. Со многими курортными местечками и экзотическими уголками планеты у меня связаны совсем другие ассоциации, другие воспоминания, и ничего с этим не поделаешь, так сложилось. Но с Камаргой, слава богу, ничего такого…
Сильвия принесла из другой комнаты своего золотого зверя. Он оказался кентавром с крыльями – довольно-таки экзотическое сочетание. Я похвалил зверя. По крайней мере он был нетривиален.
Она проводила меня до двери. На пороге посмотрела в лицо печально и ожидающе, притянула к себе и тут же оттолкнула, прошептала:
– Иди, а то расплачусь…
Я вышел в коридор под холодный свет люстр. Наплыв гипохондрии прошел. По коридору шагал жесткий, энергичный, насквозь деловой полковник Кропачев по прозвищу Голем, великолепный гепард эпохи, туда его так, готовый решать мировые проблемы на молекулярном уровне. Завтра приезжает Ксана, завтра я должен буду прижать к стенке Регара, завтра, я очень надеялся, станут прозрачными некоторые «черные ящики». Завтра. Сегодня был Чавдар: он стоял, изящно облокотившись на перила, в штатском костюме, в меру пестром и легкомысленном.
– Ну, здравствуй, – сказал я. – Разведрота твоя, я смотрю, неплохо работает…
– А то как же, – сказал он. – Пойдем поговорим?
Мы спустились по лестнице, миновали забитый гомонящими поклонниками фантастического синематографа холл, отмахнулись от юнца, по ошибке попытавшегося взять у нас автографы, вышли на улицу и сели в машину Конрада, цивильный «Ауди».
– Итак? – спросил я. – Вряд ли ты ко мне без дела пришел.
– Посмотри.
Он достал из кармана карту города и прилегающих окрестностей, развернул ее передо мной. Карта испещрена хорошо знакомыми мне условными значками.
Карта меня ошеломила, если честно. К городу была стянута едва ли не треть вооруженных сил ООН. Объяснение подворачивалось одно-единственное; лучше пересолить, чем недосолить. Береженого бог бережет…
– У страха глаза велики… – сказал я. – А зачем ты мне все это показываешь?
– Чтобы ты знал, какую армаду тебе предстоит привести в движение.
– Так, – сказал я. – Детали.
– Я получил приказ. Сигнал на «Гаммельн» предстоит дать тебе. Приказ тебе доставят завтра утром. А там твое дело. Как будут эвакуировать детишек, я толком не знаю и не интересуюсь. Я строевик, дорогуша Голем. Окружаю, пресекаю, провожу облавы, предотвращаю эксцессы. Общее руководство войсками осуществляет наш старый знакомый – Дуглас. А у меня своя задача – к началу «Гаммельна» я должен обезвредить экстремистов. Ну, основные точки дислокации мы знаем, так что по сусекам поскребем.
– А ты ничего не слышал о Даниэле Регаре?
– Есть такой, – сказал он. – Сволочь. С Диким Охотником якшался. И якшается.
– Так, – сказал я. – А если я тебе скажу, что один мой знакомый весьма похвально отозвался о Регаре?
– Что это за…
– Лео Некер, – сказал я не без грустного злорадства, и он увял, как я увял бы на его месте. – Некер это говорил, дружище. Вот такие дела… Конрад, тебе не приходилось видеть завязанные узлом автоматные стволы?
– Ты у Артана видел? Так это я ему один отдал. Другой отослал в Центр. Знаешь, я поневоле начинаю бояться – а вдруг я ничего не смогу сделать, когда придет срок? Я…
На приборной доске вспыхнул зеленый огонек. Чавдар сунул в ухо блестящую бусинку на длинном шнуре, послушал и резко обернулся ко мне:
– Голем, «крими» у твоего дома, за тобой приехали!
Я молча кивнул ему на баранку. Машина понеслась по светящейся осевой линии. Упавший микрофон подпрыгивал на спиральном шнуре, я поймал его и водворил в гнездо.
Полицию представляла серая цивильная малолитражка с мигалкой на крыше. Внутри было темно, тлел багровый огонек сигареты, освещая чей-то энергичный подбородок. Распахнулась дверца, навстречу мне выбрался плотный малый – это он в тюрьме принес Зипперлейну депешу.
– Господин полковник, вас срочно просит комиссар.
– Поехали. – Я распахнул дверцу. – Что, еще один труп у вас сбежал?
Он в это время садился за руль. Так и не сел. Застыл в неудобной позе:
– Откуда вы знаете?
– Всего лишь хотел убого пошутить, – сказал я. – Садитесь, поехали. Кто там у вас убежал?
– Некер…
Машина остановилась перед каким-то окраинным полицейским участком. В неоновой вывеске «Полиция» не хватало последней буквы, перед входом стояли два мотоцикла. Мы прошли коротким коридором. В маленькой комнатке, пропахшей сапогами и оружейной смазкой, сидел на краешке стола Зипперлейн. Его теплый синий плащ – небывалое дело! – лежал тут же, на столе.
– Как это случилось? – спросил я, придвигая ногой свободный стул.
– Как… Ночью встал и ушел. В случае с женой Тампа свидетелей не было, а сейчас свидетель есть – сторож морга.
– И что он?
– А где ему, по-вашему, быть? – вздохнул Зипперлейн. – В психиатричке, понятно. Спит после лошадиной дозы успокоительного снотворного.
По долгу службы мне приходилось бывать в моргах. Гладкие цинковые столы, неподвижные желтоватые тела, холодный свет, давящая тишина – и вдруг мертвец приподнимает голову, садится, открывает глаза, спускает ноги на холодный каменный пол, проходит мимо столов… Как он смог голым пройти по городу?
