Притормаживала она только тогда, когда Сильвестр задавал ей
вопросы. Разумеется, первым делом он отправился в ванную комнату.
— Здесь было сухо?
— То есть абсолютно, — заверила она. — Милиция
искала влажные полотенца или половую тряпку, пропитанную водой, но ничего не
обнаружила. Впрочем, если убийца вытер пол, тряпку он мог выбросить по дороге.
— Где лежали таблетки?
— На подоконнике возле пепельницы. Облатка была почти
полной, значит, он не собирался кончать с собой. Иначе проглотил бы целую
пригоршню успокоительного. Рюмка стояла тут же, он устроил ее на салфетку. Он
вообще не любил, когда на мебели оставались следы от посуды. Бутылка
обнаружилась в баре. Вполне в его духе — налил, закрутил пробку, поставил на
место. Если бы он был расстроен, то забыл бы об аккуратности, верно? Хотя… Она
была у него в крови, так что — кто знает?
В маленькой комнате, служившей спальней и кабинетом
одновременно, Сильвестр вел себя гораздо менее сдержанно. Он поднял ковер, снял
абажур с торшера, стащил с постели покрывало, поснимал со стен фотографии и
проверил каждую рамку. Потом раскачал пальцами шурупы, на которых висели
снимки, постучал по стене.
— Руки бы обломать тому, кто обои наклеивал, —
вставила свой комментарий Вера Витальевна. — Узоры не совпали, и вот здесь
край неровный, как будто его обглодали клопы.
Ту фотографию, которая стояла на стеллаже и спровоцировала
Веру Витальевну обратиться к нему за помощью, Сильвестр проверил весьма
тщательно. Однако ничего особенного не обнаружил.
Первые четверть часа Майя следила за Сильвестром с жадным
любопытством. Но поскольку он никак не комментировал своих действий и не
высказывал мыслей вслух, она вскоре скисла и заскучала. И встрепенулась лишь
тогда, когда босс неожиданно громко чихнул и заметил:
— В комнате определенно есть какая-то гадость.
— Гадость? — вскинула брови Вера
Витальевна. — Это вряд ли. Мусор был тщательно просеян и рассортирован по
пакетам. И вы эти пакеты осмотрели. А ваш уборщик уничтожил все завалявшиеся
под стульями крошки… О! Это страшный человек. Если бы я не знала, чем он
занимается, то решила бы, что он профессиональный убийца — такой у него
пронзительный взгляд.
— Кажется, это здесь, — не слушая ее, пробормотал
Сильвестр и приблизился к платяному шкафу. — Как раз хотел его осмотреть.
Распахнув дверцы, он очутился лицом к лицу с аккуратно
развешенными рубашками и костюмами. На многочисленных полках ровными стопками
были сложены свитера и футболки.
— Фу, точно, гадость находится поблизости. Ну-ка,
помоги мне.
Майя уже знала, что нужно делать. На выезды она всегда
собирала большую сумку со всякими причиндалами, которые могли понадобиться им
вне дома. В том числе там имелись герметичные пластиковые пакеты, куда можно
было засунуть опасную вещицу, угрожавшую здоровью Сильвестра.
Тот уже извлек откуда-то из недр шкафа искомую футболку и,
держа ее двумя пальцами, быстро перебросил помощнице. Она поймала и, прежде чем
убрать с глаз долой, развернула, отодвинув подальше от себя.
— Фотография, — пояснил Сильвестр. — Снимок,
переведенный на ткань. Наверное, левые красители — у меня в носу настоящий
муравейник.
— Здесь как раз Андрюша и его школьные друзья —
Мережкин и Василенко, — всхлипнула Вера Витальевна, кивнув на фотографию,
довольно четкую, к слову сказать. — Столько лет — не разлей вода. Им бы
еще дружить и дружить… — Она подцепила непрошенную слезу кончиком ногтя.
На снимке, кроме Андрея Томилина, который показался Майе
похожим на молодого Жана Габена, были изображены еще двое мужчин. Маленький, в
кепке, держал над головой какую-то вещицу вроде кубка и потрясал ею в воздухе.
Второй, повыше и покрепче, салютовал бутылкой вина. У него были широкие плечи и
смутная ускользающая улыбка. Сам Томилин с яркими глазами, явно украденными у
знаменитого француза, шутовски демонстрировал батон копченой колбасы. Вероятно,
это была какая-то вечеринка, где друзья весело позировали фотографу.
— Поверни футболку ко мне лицом, — потребовал
Сильвестр. Майя подчинилась, но не успела даже толком расправить ткань, как он
приказал: — А теперь поскорее засунь в пакет. Гадость — она и есть гадость.
— По-моему, так совсем ничем не пахнет, — пожала
плечами Вера Витальевна. — Впрочем, не буду спорить с вашим носом. Когда
от остроты нюха зависит жизнь, поневоле начнешь проворно шевелить ноздрями.
Когда футболка была надежно запакована, Сильвестр вновь
обернулся к шкафу.
— Андрей все свои вещи сдавал в чистку?
— Полагаю, да, — откликнулась Вера
Витальевна. — Девица, с которой он в последнее время крутил роман, не
годится для того, чтобы следить за чем-то, кроме собственной внешности. Ну,
знаете, короткая юбка, голый пупок, нечеловеческий бюст — лица и не разглядеть.
Зовут ее Лида. Она приходила на похороны, выражала соболезнования. Была в темных
очках. И все время двигала челюстями. Надеюсь, это был тик, а не жевательная
резинка.
— Хотелось бы мне кое о чем спросить эту самую
Лиду, — сказал Сильвестр. — Вы знаете, как с ней связаться?
— А о чем спросить? — тотчас насторожилась Вера
Витальевна. — Ты заметил что-то особенное?
— Вы же ничего не уносили из квартиры? — продолжал
тот, не обращая внимания на ее тон.
— Не-е-ет. Ни единой пуговицы. Что же я — дурочка
совсем?
— Видите, — Сильвестр отступил в сторону, —
эта одежда явно только что из чистки. Она надета на проволочные вешалки, и на
каждой вещи сверху — прозрачный пакет. А вот на этих трех рубашках от пакетов
остались только огрызки.
Майя вытянула шею. В самом деле — вокруг металлических
вешалок торчали неровные куски полиэтилена.
— Кто-то оборвал пакеты, — констатировала она.
— Возможно, Андрюша выбирал рубашку и просто избавился
от них. Выбросил в мусорное ведро, — предположила Вера Витальевна.
— Майя, — тотчас приказал Сильвестр. —
Подойди сюда. Предположим, ты решила надеть чистую одежду. Как ты это сделаешь?
Давай. Смелее!
Его помощница молча приблизилась к шкафу.
— Будь естественной. Представь, что это твой
собственный гардероб.
Майя протянула руку, сняла одну из вешалок, вытащила из
шкафа и, держа ее в одной руке, довольно ловко сняла пакет, подцепив его снизу.
Пакет остался целым и приятно зашелестел, опадая на пол.
— А теперь попробуй сорвать его грубо, чтобы остались
куски, как здесь.
Сильвестр подал ей следующую вешалку и отступил назад,
сложив руки перед грудью и приготовившись к роли зрителя.
Представление длилось всего несколько секунд. Майя резко
рванула пакет в сторону, мягкая пленка потянулась, но не порвалась. Только с
третьей попытки девушке удалось справиться с ней. Пленка уступила, оставив за
собой длинный рваный хвост, свесившийся с воротника рубашки.
