— Какой у него рост, у вашего профессора? — тотчас
спросил Сильвестр, явно заинтересовавшись новым персонажем.
Майя только головой покачала. С ее точки зрения, никакой
логики в вопросах, занимавших ее босса, не было. Вот и старший лейтенант
Половцев тоже обычно поражался логике Сильвестра. Половцев, которого она так
давно не видела…
Лида тем временем отняла руки от лица и неожиданно
застенчиво ответила:
— Рост профессора? Метр шестьдесят семь. Он на два
сантиметра выше меня, а что? Разве это важно?
— Возможно, и нет, — задумчиво ответил
Сильвестр. — А возможно, и да. Я пока не решил.
— Можно, я пойду? — спросила Лида, нервно поведя
плечами, и посмотрела на него снизу вверх. Никакого кокетства в ее взгляде уже
не было и в помине.
— Идите, — разрешил он. — Если что, я вам
позвоню. Или вот Майя…
— А вы простыню точно не забирали? — уточнила Вера
Витальевна, отправляясь провожать Лиду до двери. — Я это спрашиваю не в смысле
за руку схватить, а для порядка, чтобы мы попусту не искали.
— У меня нет простыни!!!
— Вы могли случайно прихватить. Может, заворачивали в
нее свои платья, нельзя же исключать такой момент…
— Господи, какая же вы зануда! — выпалила
невидимая уже Лида где-то в глубине коридора.
— Ведь вы наверняка утащили из Андрюшиной квартиры
что-нибудь себе на память. Вы кажетесь такой жадной, Лида!
Майя и Сильвестр озадаченно посмотрели друг на друга.
— Вероятно, набивать сумки любовными письмами гораздо
легче, чем любить людей, так сказать, непосредственно, — заметил
Сильвестр. — Блестящие теоретики поголовно терпят фиаско, когда дело
доходит до реальной жизни. Вот и тетя Вера туда же.
Тетя Вера возвратилась обратно вполне довольная собой.
— Как вы узнали? — спросила она Сильвестра,
потирая руки.
— Узнал — что?
— Что они поссорились и Лида собрала манатки?
— Я всего лишь предположил. Я видел сотни фильмов и
сотни сцен расставания. Обычно мужчина выходит из дому, сжимая в зубах
сигарету. Женщина либо убегает босиком по снегу, либо, завывая, как корабельный
ревун, укладывает пожитки. В пакете с мусором я нашел целых три сломанных
ногтя. Для женщины, которая следит за своими руками — а она следит, я сразу
заметил! — Лида что-то слишком разошлась. Вопрос: каким образом женщина
может переломать ногти? Ответ: она не в себе, она торопится, ей в данный момент
не до красоты. Она хватает вещи, не задумываясь о том, что может испортить
маникюр.
— Вон оно что…
— А милиция разве не видела обломки ногтей в
мусоре? — с недоверием спросила Майя.
— Наверняка видела, — пожал плечами босс. —
Ну и что из того? Если бы на теле Андрея нашли царапины, тогда другое дело. А
так… Кого это могло заинтересовать, подумай сама?
— А какое значение имеет рост профессора? —
продолжала упорствовать Майя. — Вот вы даже фамилии его не спросили…
— Зачем мне его фамилия? Я с ним детей крестить не
собираюсь. Меня интересует картина, так сказать, в целом. Пока что я рисую ее
крупными мазками…
— Эта Лида мне не понравилась! — внезапно сообщила
Вера Витальевна, заложив руки за спину и пожевывая нижнюю губу. — Женщины,
которые ставят в шкаф любимого мужчины чемоданчик на всякий случай…
— Я хочу увидеть фотографию, — неожиданно заявил
Сильвестр.
Вера Витальевна, готовившаяся изречь очередную сентенцию,
замолчала на полуслове.
— Какую фотографию? — изумленно спросила она.
И Майя тоже удивилась вслед за ней:
— Какую фотографию?
— Ту, которую использовали для изготовления футболки.
Майя, поищи ее. Вера Витальевна, вы знаете, где Андрей хранил свои архивы?
— Ну… да. В книжном шкафу, внизу. На каждый год по
отдельному альбому. Я уже предавалась воспоминаниям, листая те самые, где
Андрюша еще молодой, в военной форме.
Она тяжело вздохнула.
— Как вы думаете, в альбоме за какой год следует искать
снимки с той дружеской вечеринки? — уточнила Майя.
— Судя по запаху краски, футболка была сделана недавно.
Просмотри этот год и прошлый. Ищи Андрея с двумя приятелями.
— Витей Мережкиным и Костей Василенко. Это его школьные
друзья. А правильнее сказать — дворовые, — пустилась в объяснения Вера
Витальевна. — Такие шпанюги! Окна камнями били, прохожих по ночам пугали,
терроризировали владельцев личных автомобилей. Я грешным делом думала —
сопьются и в тюрьму загремят. Ан нет, все в люди вышли. Василенко строительную
бригаду сколотил, а Мережкин шофером работает, на машине грузы возит. Сам себе
хозяин. И Андрей мой так хорошо начинал! И вот — нате вам. Скатился до
поддельных часов.
Она горестно вздохнула. Тем временем Майя уже приступила к
поискам. Она устроилась прямо на ковре, обложившись фотоальбомами.
— Мне нужна или та самая фотография, или похожие, но с
той же вечеринки, — напутствовал ее Сильвестр.
— А что? — тотчас заинтересовалась Вера
Витальевна. — Что в ней такого? Я и рассмотреть-то толком не успела.
— Там фон необычный, — признался Сильвестр. —
Очень странное место. Похоже на какую-то пустыню.
— Ерунда! — возразила Вера Витальевна, подключаясь
к поискам и тоже усаживаясь на ковер. — В пустыне не может быть копченой
колбасы, которую держал в руках Андрей. Откуда?
— Вы наблюдательны.
— Еще бы! Как только тебе переваливает за шестьдесят,
сердце становится зорче глаз. Я всегда знаю, на что обратить внимание.
Майя молча листала страницы альбома за прошлый год. Здесь
было очень много фотографий Лиды. Позируя, она кокетничала и выглядела очень
хорошенькой. Секси — как сказала бы подруга Майи, помешанная одновременно на
блинчиках и похудании.
Когда Майя перешла к более ранним альбомам, Лида исчезла,
уступив место целой череде милых мордашек, сменявших одна другую с довольно
высокой скоростью. Девушки призывно улыбались в объектив.
— На обороте они обычно пишут всякие глупости, —
заметила Вера Витальевна, занятая параллельным поиском. — Что-нибудь типа:
«Мое горячее сердце согреет тебя холодными ночами».
— Вы же собираете любовные письма, — удивилась
Майя. — Там наверняка те же самые глупости.
— Разве можно сравнить любовь и все эти сюси-пуси?
Фотографий, хотя бы отдаленно напоминающих ту, которая была
переведена на футболку, в архиве Томилина не обнаружилось.
— Очень странно, — пробормотала Вера
Витальевна. — Андрюша был таким педантом…
— Возможно, снимки делал не он, — сказала
Майя. — А футболку ему друзья подарили.
