— На самом деле я хотел узнать, как продвигается ваше
расследование. У вас есть какие-то подозрения?
Сильвестр печально улыбнулся, неопределенно пожав плечами:
— Моим подозрениям не хватает пищи. Мне нужна
информация. Я собираю ее тщательно. И теперь вот как раз дошел до вашего фонда.
— Но ведь с момента ухода Томилина и до его гибели
прошло много времени, — удивился Усков.
Он сидел, забросив ногу на ногу и откинувшись на спинку
дивана. Не слишком расслабленно, но и не особо напряженно.
— Андрей проработал там немало времени и вдруг ни с
того ни с сего ушел. Это неожиданное увольнение, нежелание рассказывать близким
о его причинах не могут меня не тревожить. Я должен знать, почему он оставил
работу, которая ему совершенно точно нравилась. Раз вы психолог, мимо вас вряд
ли проходят увольнения сотрудников, верно?
— Вы поэтому захотели со мной поговорить? —
прищурился Усков.
— А есть еще какая-то причина, которая могла бы меня на
это подвигнуть?
— Да, есть. Именно я стал инициатором увольнения
Томилина с работы. — Сильвестр присвистнул, сделав вид, что никогда об
этом не слышал. — Вашему другу нужно было бы сказать спасибо, что
руководство фонда не передало дело в компетентные органы, иначе…
— Что он натворил?
Сильвестр вспомнил Томилина, каким он был, когда они служили
вместе. Дружелюбный, веселый, отважный… С мелкими недостатками, которые если и
могли кого рассердить, то лишь щепетильную даму. Он любил к месту и не к месту
рассказывать пошлые анекдоты и, причесываясь, всегда со свистом продувал
расческу. Он форсил, перед девушками ходил гоголем и мог спокойно отбить
подружку у приятеля. Серьезных грехов за ним не водилось, и Сильвестр с
напряжением всматривался в лицо Ускова, который знал что-то такое, что не
вписывалось в этот образ нормального парня.
— Мне не удалось схватить его за руку, но…
Предупрежденный, что курить в квартире нельзя, Усков тем не
менее машинально похлопал себя обеими руками по нагрудным карманам, отыскивая
сигареты. В рубашке, под пуловером их не оказалось, и он досадливо крякнул:
— В машине оставил. Специально, чтобы не соблазняться.
— Вы говорили про то, что Томилина не удалось схватить
за руку, — напомнил Сильвестр.
— Да-да. Так вот. Вы должны знать, что фонд в том числе
занимается сохранением культурного наследия малых народов. На частные
пожертвования руководство снаряжает небольшие экспедиции, ведущие поиски, а
порой и раскопки древних захоронений или культовых мест, которые упоминаются в
древних рукописях. Есть сотрудники, которые с этими рукописями работают.
Замечательные, к слову сказать, специалисты. С того момента, когда Томилин
устроился к нам на работу, экспедиции — одна за другой — стали терпеть неудачу.
— Не находили нужное место? — предположил
Сильвестр, мозг которого лихорадочно работал. Впрочем, заметить это могла лишь
Майя, которая знала босса как облупленного. А Майи в комнате не было. Так что
со стороны он выглядел совершенно обычно.
— Находили, — покачал головой Усков и развел
руками. — Только все самое ценное оттуда оказывалось уже… хм… изъято.
Священные места были разграблены.
Он не стал расширять свою мысль, и в комнате на некоторое
время воцарилась тишина.
— То есть вы обвинили Томилина в том, что он сливал
кому-то информацию о старых могильниках и всяких древних кладах?
— Обвинил, — ответил Усков с печальной
серьезностью. — Думаете, мне это было приятно? В конце концов, я не служба
безопасности. Мало того, я полагаю, он сам участвовал в этих вылазках. Если бы
вы знали, что творилось на месте захоронений, когда туда приезжали наши ребята!
Я случайно обратил внимание. Как только наш Майский — это руководитель научной
секции — объявлял о том, что экспедиция собирается ехать туда-то и туда-то,
Томилин немедленно брал отгулы или несколько дней за свой счет и сваливал.
Никому, кажется, и в голову не приходило, что у него рыльце в пушку. Только я
один задумался, но не стал проверять эту версию. Томилин мне нравился… Он
хмыкнул с такой горечью, как будто обманули его лучшие надежды.
— Руководство засекретило информацию после нескольких
провалов. Все же потеря средств, и немалая. Однако на деле вся эта секретность
означала лишь то, что руководитель научной секции Майский со своими ребятами
просто перестал оставлять бумажки на столе.
— Томилин работал завхозом? — на всякий случай
уточнил Сильвестр.
— Вот именно. Для завхоза не существует препятствий в
виде замков на входных дверях, запертых ящиков стола и так далее. Однако все
это оставалось лишь на уровне подозрений до тех пор, пока я не услышал его
разговор по телефону. Он вышел, знаете ли, на улицу, отошел от здания и
остановился возле газетного киоска. Так получилось, что я оказался поблизости…
— Получилось? — с недоверием уточнил Сильвестр.
— Если вы думаете, что я следил за ним, то
ошибаетесь, — повел бровью Усков. — Я действительно услышал разговор
случайно. Его содержание не оставляло сомнений в том, что Томилин знает о
последних изысканиях Майского и собирается опередить его со своей… командой.
— Андрей называл имя того, с кем разговаривал? —
быстро поинтересовался Сильвестр. — Вы запомнили?
— Он говорил просто — привет, пока, сделай, позвони.
Безлично. Однако его собеседником был мужчина.
— Вы обнаружили свое присутствие, когда поняли, что
секретная информация только что куда-то уплыла?
— Нет, — покачал головой Усков. — Это было бы
неправильно. Я вернулся на рабочее место и сразу же отправился к руководству.
Томилина вызвали на ковер, и кажется, он прокололся, потому что его уволили
прямо там, в кабинете. Вернее, он написал заявление по собственному желанию.
— Почему его пожалели? — Сильвестр подался вперед
и смотрел на психолога с напряженным вниманием.
Тот пожевал губами, словно старик, раздумывающий, выпить ли
ему еще рюмочку ликера или отправиться на боковую.
— Так почему?
Усков вскинул глаза и бесхитростно ответил:
— У Томилина нашлась покровительница. Он нравился некой
женщине, которая, скажем так, имела влияние на одного из руководителей. Она
попросила за Томилина. Иначе, боюсь, попал бы он под следствие. Впрочем, может,
целее был бы… Так что с ним случилось, можете рассказать?
Сильвестр помедлил.
— Теперь, полагаете, ваша очередь спрашивать?
— Я же доктор, я привык к покладистым
собеседникам, — улыбнулся Усков.
— Ну уж так и покладистым… Не думаю, что к психологу
все как один приходят с готовностью вывернуть душу наизнанку.
— Да, встречаются и твердые орешки, — согласился
тот. — Но вы не ответили на вопрос. Как Томилин погиб?
