Оставшись один, Стас некоторое время сидел оглушенный собственным
откровенно дурацким поступком, о котором он, как ни странно, ничуточки не
жалел. Потом достал из шкафчика початую бутылку водки и налил себе стопку.
Дядька, который приезжал иногда к Стасу в гости из далекого зауральского
городка, обнаруживая в его доме недопитые бутылки, всегда говорил: «Выглядишь
как алкоголик, но раз не досасываешь пузырь до конца, считай, что еще на коне».
Стас пожимал плечами. Он просто запивал свою работу и свое одиночество, вот и
все.
Стас махнул рюмку, и приятное тепло разлилось по его телу.
Руки и ноги стали тяжелыми, он добрел до кровати и повалился на нее, не
выключив свет.
* * *
Тем временем Вера Витальевна решала сложный вопрос —
прочитать письмо или нет? Можно было разорвать конверт, на котором Половцев
размашисто начертал: «Майе», изучить послание и потом запечатать его в другой,
чистый. Однако ей не хотелось останавливаться и искать для этого подходящее
место. На улице накрапывал дождь, а в подъезде постоянно роились жильцы,
озверевшие от Чепукина, который давал концерты на аккордеоне практически без
антрактов.
На лестничной площадке действительно оказалось людно. Вера
Витальевна была немедленно втянута в революционную борьбу и через некоторое
время объявлена лидером движения античепукинцев. У нее оказалась куча идей и
предложений, которые соратники не только обсуждали, но и пытались претворить в
жизнь. Незаметно прошло несколько часов, и Вера Витальевна не сразу сообразила,
насколько она увлеклась и забылась. Когда уставшие соседи, наконец, выпустили
ее на волю, она с трудом переключилась обратно на проблемы Майи и Половцева.
Позвонив в квартиру Сильвестра, Вера Витальевна соорудила на
лице подходящее случаю невинное выражение и, когда Майя отворила дверь,
радостно сообщила:
— А вам тут письмо, знаете ли. Личное. Его кто-то прямо
на ручку пристроил, глядите!
Удивленная Майя взяла конверт, на котором было написано ее
имя. Уже сто лет как она не получала писем, написанных от руки. Поэтому сразу
же разволновалась и пошла в свою комнату, на ходу разрывая конверт. Развернула
вложенную в него записку и прочитала: «Майя! Приходите немедленно. Мы должны
поговорить о витаминах. Половцев».
Некоторое время Майя стояла, изумленно глядя на это творение
рук человеческих и пытаясь постичь суть написанного. Половцев прислал ей письмо.
Половцев! Мало того, он не отправил его по почте. Неужели сам приходил? Или…
Неожиданно страшная мысль посетила Майю и толкнула ее прямо в сердце. Что, если
Стас в беде? И эта странная записка — крик о помощи? «Приходите немедленно»…
Она бросилась в кабинет Сильвестра и постучала в дверь.
Когда он буркнул «Можно!» она вошла, пытаясь проглотить комок, застрявший в
горле. Сильвестр отстукивал очередную рецензию, обложившись развернутыми
журналами и альбомами с фотографиями звезд. Он обожал вставлять в свои статьи
пассажи о внешности и манерах актеров и делал это с блеском знатока, чуткого к
деталям.
— Босс! — шепотом позвала Майя.
Тот мгновенно обернулся и увидел ее стоящей возле двери с
листком бумаги, прижатым к груди. Глаза ее были расширены, точно у маленькой
девочки, отломавшей голову у новой куклы.
— Что? — с тревогой спросил он. — Тетя Вера
отравилась немецким маргарином?
Майя отрицательно помотала головой. Подошла и протянула
Сильвестру листок.
— Вот, — сказала она дрожащим голосом. —
Лежало возле нашей двери.
Сильвестр схватил письмо, бросил на него один взгляд, потом
озадаченно поднял брови и вчитался как следует.
— Действительно странно. — Сильвестр нажал
пальцами на глаза, стараясь сосредоточиться. — «Мы должны поговорить о
витаминах». Если Половцев что и пьет, то уж точно не витамины. Позвони ему.
— Я звонила, — призналась Майя, зардевшись. —
Он не берет трубку.
— Может, просто не в состоянии?
Майя смотрела на босса с тревожной надеждой. Тот почесал
затылок и сам у себя спросил вслух:
— Не идти же к нему на ночь глядя? — Посмотрел на
свою помощницу и обреченно добавил: — Надо идти.
С чувством выполненного долга Вера Витальевна сладко спала
перед телевизором в гостиной, уронив голову на грудь. На нижней губе надувался
и опадал пузырек слюны. Майя и Сильвестр вышли, осторожно прикрыв за собой
дверь. Пенсионер Чепукин как раз закончил свое выступление, точно зная, до
какого часа по закону он может петь и плясать в собственной квартире. Толпа
«фанатов» только что разошлась, оставив на месте сбора растоптанные окурки.
Чтобы не надышаться дыма, Сильвестр пулей пронесся к лифту.
— Пойдемте быстрее, — торопила его Майя, когда они
очутились на улице.
Дождь закончился, успев наплакать большие лужи. Но ни
Сильвестр, ни его помощница этого не замечали, работая ногами. По дороге почти
не разговаривали. Благо идти было всего ничего.
На первые несколько звонков Половцев не открыл. Сильвестр,
который еще внизу заметил, что в квартире горит свет, вознамерился звонить
дежурным по городу, но Майя принялась плакать, и тогда он решил на свой страх и
риск ломать дверь. Разбежался и изо всех сил стукнул ногой в замок. Дверь
содрогнулась, и немедленно из глубины квартиры послышался рев проснувшегося
медведя:
— Ща я тебе как стукну!
Сильвестр вполголоса выругался, а Майя схватила его за
рукав, потрясла и с изумленной радостью воскликнула:
— Он жив!
Половцев действительно был жив. Он лежал на постели в
джинсах, одурманенный последней рюмкой водки, которая оказала на его организм
поистине волшебное действие, смотрел в потолок и плыл по волнам своих личных
галлюцинаций. Когда начали звонить в дверь, сумбурные, но прекрасные картины в
его голове смешались, и он недовольно прислушался. Вот звонки затихли, но потом
неожиданно раздался громкий стук. Дверь задрожала. Мозг старшего лейтенанта
воспринял это как сигнал опасности.
Половцев поднялся на ноги, вообразив, что на лестничной
площадке стоит какая-то шпана. Добрел до двери и заглянул в «глазок». Каково же
было его изумление, когда за дверью обнаружился Сильвестр Бессонов собственной персоной.
Да не один, а со своей зеленоглазой помощницей.
Картина быстрого протрезвления промелькнула перед мысленным
взором Половцева. Ледяной душ, чашка черного кофе, густого и вязкого, как
сургуч… Он понимал, что просто так к нему вряд ли пришла бы такая делегация, да
еще на ночь глядя. Отворив дверь, он буркнул:
— Идите на кухню и сварите мне кофе. Сможете?
А сам, кряхтя и вполголоса матерясь, отправился в ванную
комнату.
Первым делом Майя открыла на кухне окно, чтобы Сильвестр
смог дышать свежим воздухом, потом сварила кофе и налила в чашку, подумала и
добавила сахар. Еще обнаружила пакетик сливок в холодильнике. С жалостью
заметила попутно, что кроме половинки луковицы и двух плавленых сырков, там
ничего больше нет.
