Надпись в самом деле поражала. Она была словно взята из
комиксов. Белое облачко, а в нем — «Ха-ха-ха». И мелкими буквами — «Смех
Джоконды».
— Может, группа какая-нибудь? Продвинутая, —
предположила Майя.
— Может быть. Но больше ничего, никаких слов,
объяснений. Вот сами посмотрите. Нет выходных данных, содержания, хронометража,
фамилий исполнителей. Ничего. Но коробка точно левая.
— Не знаю, — задумчиво протянул Половцев, повертев
коробку в руках. — Мало ли почему у него контрафактный диск. Подарил
кто-то, принес с собой и забыл. Кстати, видели, какая у Савиных вертушка?
— Не отвлекайся, пожалуйста.
— Я и не отвлекаюсь, — обиженно ответил Стас и
отдал диск Майе.
— Воспроизведение, — объявила та, подходя к
музыкальному центру. — Ну-ка, ну-ка…
Некоторое время в комнате стояла тишина, затем послышался
тихий женский смех. На слушателей он произвел зловещее впечатление.
— Мне больше нравится, когда смеются в голос, —
признался старший лейтенант. — Так и сам посмеешься. А это что-то такое
неестественное.
Смех тем временем повторился. На этот раз голос был выше, и
в воздухе словно прозвенели колокольчики. Через несколько секунд в смехе
появилась новая интонация. После этого засмеялся мужчина — тоже довольно
сдержанно и тихо.
— Выключи эту фигню, — потребовал
Поволовцев. — Мне все понятно. Это наверняка какая-то вспомогательная
запись. Может, Савиных делал композицию, в которую собирался вставлять эти
самые хихикалки. Вместо припева, например.
На скептическое лицо Сильвестра он обращать внимания не
стал. Съел напоследок кусок булки с маком и ушел, потребовав звонить ему, если
будут новости.
Глава 15
В парке, у фонтана. Новые улики и
новые свидетели
Сильвестр, обрабатывая информацию о смерти музыканта, пришел
к заключению, что Половцев и его люди где-то недоработали. Свидетели смерти
Андрея Савиных обязательно должны были быть. Все говорило в пользу такого
предположения — место, время года, время суток. Чтобы абсолютно голый человек
прошел весьма приличное расстояние и его никто не заметил? Маловероятно. Он же
не по тайге шел, а по улице большого города, вдоль домов и так далее. Так
почему же тогда никого не нашли?
Телефонный разговор со Стасом результатов не дал — тот
спешил на какое-то задание, был взвинчен и рассеян. Сказал только, что
свободных людей для нового поиска свидетелей сейчас нет. Заодно сообщил, что
если свидетели сразу не находятся, то их последующее появление представляется
маловероятным.
В итоге Сильвестр принял единственно возможное решение —
попробовать реконструировать последний маршрут Андрея Савиных. При содействии
своей помощницы, конечно.
На следующее утро Майя, вооруженная мобильным телефоном,
вышла на охоту за свидетелями. Для начала она должна была детальнейшим образом
описывать все, что стояло, лежало, сидело или росло вдоль и вокруг злополучного
маршрута. Особого труда это не составило, так как от остановки, где Савиных
бросил свои вещи, до входа в парк, вела асфальтированная дорожка. С одной
стороны дорожки находилась собственно металлическая парковая решетка, за
которой густо росли деревья. С другой расстилался плохо ухоженный газон. Больше
вокруг ничего не было. Майя долго бродила туда-сюда, уныло перечисляя:
— Конечная остановка автобуса. На лавке спит
тетенька-бомж. Пустые бутылки. Урна. У ограды парка свалены кучей лопаты. На
газоне расположилась большая стая бродячих собак, и я боюсь, они на меня
набросятся.
— Киоски, магазины, лотки — где все это? —
требовательно восклицал Бессонов.
— Нет ничего. Пустыня. Тут ведь только в выходные много
народа, а в будни — тишина, разве что молодежь пиво пьет.
— А где они берут свое пиво?
— Пивом в парке торгуют. Но это пока светло, и в
основном в районе главного входа.
— А этот что, не главный?
— Нет, это боковой. Могу узнать название, наверное
северный, южный или что-нибудь в этом роде.
— И что его понесло сюда? Здесь к фонтану ближе?
— Я бы не сказала. Фонтан в самом центре, все равно
откуда идти. Но зато от автобусной остановки этот вход — ближайший.
— Понятно. Стой, стой!
— Стою, — покорно сказала Майя.
— Я сейчас перезвоню, подожди немного.
Немного — это оказалось минут сорок. Майе надоело сидеть на
пыльной цементной тумбе у ограды парка, и она уже размышляла, куда бы пойти
выпить кофе, когда раздался долгожданный звонок.
— У тебя ручка и бумага есть? — быстро спросил
босс. — Прекрасно, пиши номер и марку машины. Цвет — черный. Обойди парк,
осмотри стоянки и обрати внимание на машины, которые просто брошены у тротуара.
Потом позвони. Будешь искать «Хонду». Записывай номер.
Искомую «Хонду» Майя обнаружила примерно через час. Машина
сиротливо стояла, криво приткнувшись к бордюру, недалеко от входа,
расположенного по другую сторону парка.
— Все понятно, — оживленно сказал
Сильвестр. — Теперь дуй домой.
* * *
— Да… В голове — ромашки, на посту — промашки, —
пожурил себя Половцев.
— Ну ладно ты — у тебя текучка, можно все и не
продумать. Спасибо, хоть номер его машины быстро помог выяснить. Но как я
поплелся за твоей версией! Одежда на автобусной остановке. Ты и я вместе с
тобой допустили простейшую логическую ошибку. Ведь то, что одежда найдена на
остановке, совершенно не означает, что ее там оставил Савиных.
— А я еще подумала, — встряла Майя, — что это
вдруг такая звезда на автобусе раскатывает?
— Ты бы о своих подозрениях сразу говорила, —
проворчал Сильвестр.
— Эта автобусная остановка — вроде кемпинга для местных
бомжей. Савиных скорее всего разделся около машины, от нее он и шел к фонтану,
причем совсем другой дорогой. А эти ребята одежду подобрали и быстренько
уволокли. Боялись, что хозяин появится.
— Но общую картину это не меняет, — продолжал
упрямиться Стас.
— Как сказать. Если вдруг обнаружится свидетель, мы
сможем узнать некоторые, неизвестные нам пока подробности.
— Откуда вдруг может появиться свидетель, скажите на
милость?
— Скажу. Вдоль маршрута, по которому двигался к месту
своей гибели Андрей Савиных, как мы теперь с большой долей вероятности можем
утверждать, стоит несколько жилых домов. Ну что, дорогой наш старший лейтенант,
найдете теперь нескольких свободных людей для опроса жителей этих домов?
В ответ припертый к стене Половцев лишь обреченно кивнул.
* * *
Володя Герасимов, студент четвертого курса, провожал домой
девушку. Второй месяц у дверей ее подъезда происходил один и тот же ритуал —
они еще несколько минут по инерции болтали, продолжая начатые еще в метро темы,
затем разговор сам собой увядал. Наконец, когда наступала многозначительная
пауза и Володя пытался заполнить ее долгим поцелуем, Лена ловко отворачивала
лицо и, слегка сжав ему руку, быстро скрывалась в подъезде. Их роман умирал, даже
не начавшись, и Володе было очень худо — Лена действительно ему нравилась.
