— Был бы здесь Сильвестр, — рассуждала Майя,
прихлебывая кофе из пластикового стаканчика, — он бы наверняка припомнил
сцену из «Молчания ягнят».
— В смысле? — отозвался Стас, прожевывая бутерброд
с сыром.
— Ну, когда маньяк бросил в такую же почти что яму дочь
губернатора. Она еще оттуда любимую собачку этого маньяка приманивала. Смотрел?
— Наверное, — безразлично пожал плечами Половцев.
— Там же такие актеры — Джоди Фостер, Энтони Хопкинс.
Он играет интеллектуала-людоеда Ганнибала Лектора. Помнишь?
— Не помню. Послушай, мы ведь еще не закончили осмотр.
Давай, пока светло, продолжим.
— Светло будет еще очень долго. И нет здесь ничего. Да!
А тебе диски никакие не встречались? Я смотрела — никакой музыки, даже
проигрывателя нет. Только телевизор и DVD-плейер. Несколько фильмов — и все.
— Я обратил внимание. Во всем доме — ничего. В квартире
тоже. Значит, нет. Никто и не обещал, что будет. Видишь, бывает, что и шеф твой
ошибается.
— Да ведь он только предположил, что здесь может быть
такой же диск, как и у тех двоих. Предположил, понимаешь? Слушай, а в машине
Баландина смотрели?
— Нет, хорошо вот ты подсказала! Смотрели и в его
машине, и в машине жены. Ничего похожего. Все, пойдем искать дальше. Осталось
немного — вон те две хижины непонятного предназначения на краю участка.
— Сейчас пойдем. Скажи, а тебя ничего не настораживает?
— Например?
— Ну, хорошо, диск этот, «Смех Джоконды», мы могли
найти, могли и не найти. То есть он мог здесь быть, а мог и не быть. Но ведь
есть одна вещь, которая здесь точно должна быть и которую мы не нашли.
— Какая? — спросил напрягшийся Половцев.
— Фантики. Обертки. Где оставшаяся часть коллекции?
Стас озадаченно присвистнул.
— То есть — мы прошли мимо тайника или места, где
хранится коллекция?
— Может, там же хранится еще что-то — диск, к
примеру, — обрадованно подхватила Майя.
— Руки вверх! — раздался рядом чей-то грозный
голос.
Одновременно повернувшись на звук, они увидели направленные
на них два ствола. Двустволку держал неизвестный дедок, одетый по моде летнего
деревенского сезона — ватник, ушанка и галоши на босу ногу.
— Дедушка, — вежливо обратился к нему Стас, держа
руки над головой. — Вы кто такой будете?
— Я-то знамо, кто такой. Вот ты, мил человек, кто?
Почему по чужим домам шаришь? Да еще с девкой?
— Да, — миролюбиво подтвердил Половцев, —
шарю. Но я-то из милиции. У меня документ есть. А вот ты вроде не хозяин дома,
так чего здесь делаешь?
— Документ? — задумчиво промолвил воинственный
дедок. — Покажь документ! Только одной рукой. Другую держи вверх!
Стас продемонстрировал удостоверение, после чего руки им
разрешено было опустить.
— А меня зовут Никита Игнатьевич, я сторож здешний.
Вот, заодно и дом этот сторожу — Николай Петрович просил приглядывать.
Материалы у него всякие, могут и стащить, народ у нас вороватый. А вы чего тут
ищете? Если не секрет.
— Разный народ, — поддержал разговор Стас. —
А ищем мы тут всякие документы, бумаги разные. Беда с Николаем Петровичем, умер
он.
— Вот напасть, — искренне огорчился сторож. —
Что случилось-то? Молодой ведь еще… Дом хотел отремонтировать, жить здесь
постоянно.
— Вот мы и пытаемся выяснить, что случилось. Скажите, а
к нему приезжал сюда кто-нибудь? Друзья, знакомые? Может быть, девушки?
— Да бог с вами, какие девушки? Женат он, я и жену его
знаю, только она здесь не любила бывать. Побудет день-другой — и в город.
Хорошо у нас тут: воздух, река, молочко парное, — неожиданно отвлекся дед.
— А друзья приезжали? — гнул свое Стас. — На
рыбалку или так — в баньку, потом шашлычок?
— Нет, никто не приезжал. Да Николай Петрович такой
тихий был, особо и не общался ни с кем, даже с соседями. Разве вот с внучкой
моей — он ей все фантики от конфет дарил, красивые такие. Некоторые я с детства
помню, сейчас уже и конфет таких нет.
— Фантики??? — в один голос закричали Майя и Стас.
— А что вы так всполошились? — удивился
сторож. — Она у меня с детства их собирает, всю родню извела. Сейчас
здоровая уже — шестнадцать лет, а все продолжает. Николай Петрович однажды
зашел к нам домой, увидел, как она свои бумажки раскладывает, аж загорелся
весь. С тех пор часто заходит к Аньке, новые приносит. А она ему тоже чем-то
там помогает — с компьютером или как это теперь называется.
— При чем здесь компьютер? — насторожился
Половцев.
— Да не знаю я, у нее и спросите. Он, Николай Петрович,
такую машинку ей принес, она ему туда что-то записывает. Товарищ милиционер,
Анька дома сейчас, пойдемте. Сами все и узнаете.
* * *
— Вот это фокус! — в который уже раз повторяла
Майя и даже ладони потирала. — Босс обрадуется находке, это точно.
Половцев потирать ладони от радости не мог, так как был за
рулем. Но по лицу его гуляла довольная улыбка.
— Пусть радуется, — великодушно разрешил
он. — Теперь есть повод.
— Да разве мы ожидали такого? Ведь могли уехать, так
ничего и не узнав.
— К твоему сведению, случай в нашем деле — не такая уж
и редкость. Где-то должно было повезти. Вот это Николай Петрович! Решил
вырастить себе достойную смену, передать остатки коллекции в надежные руки.
Молодец, правильно мыслил. А смена ему в МР3-плеер музыку закачивала. И не
только музыку, подумать только.
— Я как этот смех услышала, у меня мурашки по коже
побежали, — призналась Майя. — Есть в этом что-то такое… мистическое.
— И не говори. Вроде бы ничего такого в этом смехе нет,
очень даже приятный, если быть объективным. Но когда я его неожиданно услышал…
Интересно, что это вообще за хрень — «Смех Джоконды»? И зачем юристу и
коллекционеру эта запись?
— Для смеха, наверное, — предположила Майя, глядя
на стремительно тающее вдали Новое Мымрино. Повертела в руках МР3-плеер,
который достала из сумочки, и добавила: — А вот этот узел меня просто
гипнотизирует. Посмотри, какой он странный.
— Да не могу я смотреть, — снова отбоярился
Стас. — Я на дорогу должен смотреть, а не на узлы. Кстати, я его отлично
рассмотрел. Сложный такой узел, крепкий.
— Очень красивый, — заметила Майя.
— У меня при виде него настроение испортилось.
— Почему это? — удивилась Майя. — Наоборот!
Такое совпадение.
— Во-во. Совпадение. У музыканта мы нашли диск со
«Смехом Джоконды», на нем это дурацкое хихиканье. У Баландина в плеере то же
самое хихиканье записано. Уверен, что Джоконда так не хихикала.
