— Я — весь ваш, — пообещал Аленочкин. — Мне
нечего скрывать. Хотя история, если честно, просто сумасшедшая. Я чувствую себя
неловко, когда вспоминаю некоторые свои поступки. Впрочем, у меня есть
извинение: я всегда был романтиком. Однако романтика зачастую обезоруживает. Мы
становимся слабыми.
— Да уж, не всякое дело по плечу тому, кому море по
колено, — усмехнулась Майя. — Так тетя Вера говорит. Жаль, вам не
довелось с ней познакомиться.
— Думаешь, жаль? — усомнился Стас. — Мне
кажется, эта ваша тетя еще хуже, чем пыточная камера.
Аленочкин выпил воду и теперь крутил стакан в руках. Он явно
готовился пуститься в объяснения. На лицах его собеседников появилось
заинтересованное выражение.
— История эта началась очень давно. Я тогда еще учился
в десятом классе. У меня был близкий друг Вася Юганов. Его отец, испанец,
пропал без вести, когда Васька еще пацаном был. Мы с ним росли как братья. Мать
его пила и однажды ночью квартиру спалила. Васька погиб, то есть они оба
погибли. — Аленочкин прикусил нижнюю губу, стараясь справиться с эмоциями.
Обычно он умел держать себя в руках, но после пережитого стал гораздо
чувствительнее. Хотя и понимал, что скоро это пройдет. — Незадолго до
трагедии случилось удивительное происшествие…
Аленочкин подробно пересказал историю, которую в последнее
время сто раз прокручивал в голове. О том, как к Юганову явились три странные
личности, как они бухались перед ним на колени и в конце концов вручили
деревянного божка, сообщив, что внутри находится Зло, которое Васька не должен
выпускать на волю.
— Они сказали, что он потомок мексиканского
вождя? — с восхищением переспросила Майя.
— Да. Причем единственный, оставшийся в живых.
— Надо же, где нашли — в Москве. Сына
детдомовца-испанца, да еще пропавшего без вести, — проворчал
Половцев. — Профессионалы не находят, а эти расстарались. Без знания
русского, заметьте. Наверное, шаманили, всякие амулеты использовали, гадость какую-нибудь
жгли на костре. Нам бы так…
— В общем, фигурка деревянного божка осталась у меня.
Единственная память о друге. Я ее всегда при себе держал. Она моим талисманом
стала, — признался Аленочкин.
— Вы ее открывали? — поинтересовался Сильвестр.
— Сразу после Васькиной смерти. Увидел какао-бобы, ни
черта не понял, конечно. И засунул их обратно от греха подальше. Я всегда
думал, что это просто какие-то семена, не имеющие значения. Их внутрь насыпали
для того, чтобы эта штука гремела. А недавно я купил шоколадную фабрику…
Майя подложила ладошку под подбородок и завороженно слушала.
Половцев бросил на нее ревнивый взор. Кто знает, вдруг Аленочкин ей понравится?
Настоящий фабрикант, подумать только! Сидит и вот так запросто с ними беседует.
Вид у него, конечно, на миллион долларов. И пьет, гад, одну минералку. Все
капиталисты здоровье берегут смолоду, чтобы подольше пользоваться своими
бабками. А ты их защищай…
— Мне, конечно, хотелось посмотреть, чем я теперь
владею. Отправился я на экскурсию по фабрике, — продолжал между тем
капиталист Аленочкин. — И в лаборатории мне показали какао-бобы,
настоящие. Тут меня словно током ударило — точно такие же в той деревянной
фигурке были! Раскрутил я фигурку и отдал содержимое на анализ. Начальник
лаборатории так завелся, когда экспертизу провел! Говорит — новый сорт, и
свойства у какао-бобов необычные.
— И что, ни на кого это больше впечатления не
произвело? — поинтересовался Сильвестр. — Найти новый сорт — это же
действительно редкость…
— Он не стал коллег погружать в проблему. Тем более я
лично попросил его об услуге, поэтому он сам составлял отчет, сам его мне
отправил. Только заметил дополнительно, что вещества, которые обнаружены в
оболочке какао-бобов, обладают психо… психо… Кажется, психотропным действием. Я
спросил — а как конкретно они могут воздействовать на человека? Он и говорит:
тут не моя поляна. Нужно консультироваться у квалифицированного врача.
Психиатра или психотерапевта.
— И вы вспомнили про Геннадия Ускова, —
констатировал Сильвестр.
— Еще бы мне не вспомнить! Я же этот самый Фонд
поддержки малых народов Америки финансировал уже много лет. Они там все меня
уважали. Логично было к Ускову обратиться. Тем более у него клиника своя, он
известный, уважаемый…
— Да… — протянул Половцев. — А оно вон как
обернулось. Я всегда говорил — не стоит уважать кого попало. Ты уважаешь, а он
тебе нож в брюхо…
Глаза Аленочкина затуманились. Он отлично помнил все, что
происходило с ним в то время. Какой надеждой он был озарен… Как мечтал о том,
что выпустит на рынок особый сорт шоколада…
* * *
Когда начальник лаборатории сообщил, что в руках Аленочкина
находится новый сорт какао-бобов, тот сначала не поверил в удачу. А когда
поверил, немедленно начал действовать. В уме он уже прикидывал бизнес-план
нового перспективного проекта и соображал, кого ему необходимо привлечь для его
реализации. На основе нового сорта какао можно создать дорогой эксклюзивный
шоколад. Отличный способ добиться высоких прибылей от кондитерской фабрики.
Единственное, что смущало — предположение о возможном
психотропном действии нового сорта. Поэтому прежде всего стоило убедиться, что
он безопасен для потребителей.
Вячеслав был согласен, что нужна независимая экспертиза, в
том числе и заключение специалиста, который разбирается в психотропных
веществах. Проблема осложнялась тем, что Аленочкин не хотел посвящать в это
дело посторонних. Перебирая в уме многочисленных знакомых, он довольно быстро
вспомнил нужную фамилию.
Геннадий Усков активно участвовал в нескольких программах
Фонда поддержки малых народов Америки, проводил исследования, посвященные
психологии и культурным особенностям индейских племен. Аленочкин несколько раз
встречался с ним в фонде и помнил, что Усков разрабатывает оригинальную
терапевтическую методику, основанную на управляемых изменениях сознания, и у
него есть собственная клиника и небольшая исследовательская лаборатория.
«Вот и замечательно, — подумал Аленочкин. — Он и
экспертизу дополнительную сделает, и как психотерапевт заключение даст. Если
там, конечно, есть те самые психотропные вещества».
Не откладывая дело в долгий ящик, он позвонил Майскому и
через него связался с Усковым. Тот живо заинтересовался новым материалом для
исследований, как, впрочем, и предложенным вознаграждением за труд, и с
легкостью согласился провести анализ какао-бобов. При этом Аленочкин ни словом
не обмолвился о том, что рассказал ему заведующий лабораторией кондитерской
фабрики. Независимая экспертиза так независимая, решил он.
Теперь Аленочкину предстояла самая важная часть работы:
самостоятельно выяснить, где растет загадочное какао, не имея практически
никаких наводок, кроме фантастической истории, которую когда-то рассказал ему
погибший друг. Отталкиваясь от нее, он мог сделать единственное логичное
предположение: какао нужно искать там, где живут люди, изготовившие статуэтку.
Мексика, древние племена, какое-то зло — полузабытые детские воспоминания.
Жаль, Васька ничего тогда больше не понял.
