Явно забыв про оружие, люди прыгали, хлопали руками, ныряли,
хохотали и были, кажется, безмерно счастливы. Потом они по одному стали
скрываться под водой. И через несколько минут над озером повисла пронзительная
тишина. Притаившийся за деревом Аленочкин терпеливо ждал, когда террористы
закончат свои удивительные водные процедуры. Он отказывался понимать
происходящее и не очень хорошо представлял, что теперь делать. Бежать?
Прошло несколько томительных минут, но на поверхности никто
из бандитов не появился. Когда прошло еще минут десять, обалдевший Аленочкин
был вынужден признать — похоже, все террористы одновременно утонули. Вряд ли
они уплыли под водой в неизвестном направлении — выходов из этого маленького
озерца не было. А находиться столько времени под водой без акваланга не смогут
даже фанатики-террористы.
Это был один из редких случаев, когда Вячеслав действительно
растерялся. Фантастика! Он не мог дать вменяемого объяснения случившемуся, не
мог даже предположить, что, собственно, произошло и кому он и его люди обязаны
чудесным спасением.
Однако надо было срочно возвращаться в лагерь, освобождать
людей, может быть, связаться с местной полицией. Ведь не исключено, что по
следам террористов примчатся их идейные собратья.
Шагая по тропинке назад, Вячеслав тем не менее постоянно
оглядывался — вдруг индейцы приготовили им какую-нибудь каверзу, чтобы
помучить, вселить надежду, а потом вылезти из воды с оружием — и наказать
наивных гринго.
Но нет, все было тихо и спокойно. Уже подходя к лагерю,
Аленочкин понял, что никому рассказывать об увиденном нельзя — решат, что он
сошел с ума. Его легенда была проста: бандиты скрылись в джунглях, там началась
стрельба, потом все стихло. Больше Вячеслав ничего не знает — он побежал в
лагерь освобождать людей, организовывать оборону, вызвать полицию.
«Главное — завтра поменять дислокацию лагеря. Но об этом
пусть Заваров беспокоится».
Ночь в лагере прошла без сна — ждали возвращения индейцев.
Когда наутро прибыли местные власти, все вздохнули с облегчением — пронесло.
Работы решили прекратить — это становилось небезопасно — и перебазироваться в
другой район, благо планы у экспедиции были обширные.
Что же касается Аленочкина, то он сообщил, что через пару
дней уезжает — возникли неотложные дела. А Бочкину и Железякину поручил завтра
же отправить ящик с урожаем какао-бобов через каналы фонда в Москву.
Это решение Вячеслав принял после тревожной бессонной ночи,
когда все ждали возвращения террористов, а он мучительно пытался понять, что же
действительно с ними произошло. И под утро понял — они всего лишь выпили
горячий шоколад. Тот самый, что он с таким трудом разыскал в джунглях и из
которого мечтал произвести новый, изысканный сорт. Наверное, именно это зло
имели в виду люди, которые привезли деревянную фигурку божества его другу Васе
Юганову. Наверное, поэтому боятся проклятого места, где растут «райские
деревья», местные жители. Наверное, он был свидетелем воздействия на психику
людей тех самых неизвестных ферментов, о которых ему рассказал начальник
лаборатории кондитерской фабрики.
Так или иначе, теперь он, Аленочкин, становится хранителем
этой тайны. Каким-то странным образом он унаследовал от погибшего друга не
только статуэтку с зернами, но и вполне реальную ответственность за то, чтобы
эти семена зла никогда не проросли в цивилизованном обществе.
* * *
— Я еще не улетел домой, но уже знал, что из
отправленных в Москву какао-бобов никогда не буду производить шоколад. В этот
момент мне позвонил Усков, проводивший независимую экспертизу. Он был в
экстазе. Требовал, чтобы ему дали дополнительный материал для исследования. Я
сразу понял, что отделаться от доктора будет непросто, и решительно подвел
черту.
— Приеду — поговорим, — сказал тогда Аленочкин
довольно резко. — Материал у меня есть, но я сомневаюсь в целесообразности
его использования. Все объясню при встрече.
— А вы случайно не в Мексике сейчас? —
поинтересовался Усков осторожно.
Вячеслав мигом насторожился:
— Почему вы так думаете?
— Ну… Простите, если что-то не то сказал. Я знаю, что в
Мексику поехала экспедиция фонда, пару раз слышал, как Саша Майский с вами по
телефону обсуждал эту тему. Ну, и, так сказать, сопоставил факты.
«Вот трепло, — зло подумал Аленочкин про
Майского. — Не мог выйти на улицу поговорить. Знает же, что везде уши…» —
Нет, я не в Мексике, — соврал он. — И у меня сейчас нет возможности
обсуждать полученные вами результаты…
— Зря я на Майского, выходит, злился, — сказал
Аленочкин. — Он заплатил за свою беспечность по полной программе.
— Не за беспечность, — возразил Половцев. — А
за отвагу. Это ведь он вас, Вячеслав, так отчаянно разыскивал. Волновался.
— Да-да, — спохватился тот. — Я знаю. А Усков
его взял и отравил.
— Объясните мне! — потребовала Майя. — Почему
психолог убил Майского?
Она с ужасом вспомнила «мумию», в которую превратили
ученого, и содрогнулась. Раньше она уже всплакнула о нем, сетуя на безвременную
кончину молодого и талантливого человека, тело которого они с Половцевым
обнаружили в подвале клиники.
— Вероятно, Майский что-то такое выяснил, —
неуверенно сказал Аленочкин. — Пока разыскивал меня.
— Ну, про Ускова вы должны у меня спрашивать, —
заметил Стас. — В конце концов, он уже вовсю дает показания, и я кое-что
могу для вас прояснить.
— Тогда проясни, пожалуйста, — попросила Майя,
положив свою руку на локоть Половцева.
Сильвестр следил за ними с унынием. Как парочка ни
маскировалась, скрыть обоюдное влечение им оказалось просто не под силу. Как
говаривала тетя Вера: «Любовь жестока, бьет сильнее тока».
— Майский приехал к Ускову в надежде, что тот знает о
том, где вы находитесь, Вячеслав. Усков категорически отрицал, что в курсе
ваших передвижений, а потом случайно проговорился. С языка слетело.
— Что слетело? — озадачилась Майя.
— Правда слетела. Майский понял, что Усков встречался с
Вячеславом уже после его возвращения в Москву. Причем в аэропорту. Досадуя на
свой промах, психолог решил срочно исправить свою ошибку.
— И отравил Майского, — закончил Аленочкин.
— Да. Все его ухищрения пошли насмарку. Ведь все это
время Усков пытался отвлечь Майского от своей персоны. Постоянно переводил
стрелки на Коврова и его возлюбленную Элину. Сплетни всегда отвлекают от
главного. Конечно, рано или поздно Майский обязательно выяснил бы, что Ковров
тут ни при чем. Но и правду бы не узнал.
— А как Усков узнал о том, когда я возвращаюсь в
Москву? — спросил Аленочкин. — Он ведь ждал меня там.
— Майский проговорился, — вздохнул Стас
досадливо. — Сочинил, правда, будто вы в Европе. Замаскировал, так
сказать. Но это он от волнения наверняка. Ждал результатов экспедиции. Вот и
проговорился. Мол, в три часа дня в пятницу должен Аленочкин прилететь. Майский
был так взволнован, так переживал, что и не сообразил, какую плохую услугу
оказывает своему другу, то есть вам. Между тем Усков все понял правильно. В
пятницу он нанял машину и приехал в аэропорт. Дождался, пока вы, Вячеслав,
получите на таможне свой драгоценный груз, и похитил этот груз — прямо вместе с
хозяином.
