Глава 6
Вечный ветер, задувавший вокруг Ауасберге, воющий над крышами Виндхука, в течение последних недель усилился. По ночам вокруг поместья Каскаденов бушевали бури, и у садовников каждое утро было полно работы — они сжигали на лугу возле акаций, за восточным крылом дома, вырванные с корнями кусты и осыпавшуюся листву.
Адриан стоял в эркере спальни Сендрин и смотрел наружу на клубы дыма, расползшиеся по земле на несколько метров. Сильные порывы ветра приносили запах дыма в дом, и уже несколько дней в комнатах и коридорах прочно обосновался устойчивый запах гари.
Огонь пылал там, где когда-то стоял термитник. Адриан знал, что в это место по-прежнему сползалось большое количество насекомых, длинные печальные процессии термитов стекались сюда по траве со всех направлений. То, что саны снова и снова использовали это место для сжигания листвы, удивляло его: еще не так давно оно было для них свято. То, что они не позволяли термитам снова поселиться там, могло иметь только одно объяснение: теперь саны считали это место местом беды. Адриан уже давно стал придерживаться такого же мнения.
Его отношение к санам оставалось двойственным. У него были среди них друзья, правда, не так много, как предполагала его мать. Он уважал и Ценил их культуру. Вместе с тем он разделял сомнения Гаупта по поводу Них. У священника имелись веские причины, чтобы считать неприемлемыми поступки «людей кустов», и Адриан сознавал, что он сам очень давно бы погиб, если бы Гаупт тогда не предостерег его и не взял бы под свое покровительство.
Смерть брата Гаупта, Вильгельма, не была случайностью. Саны обнаружили у него такие же способности, какие дремали в Адриане и Сендрин. Тогда не было никого, кто предостерег бы Вильгельма от участия в их церемониях; польщенный вниманием и уважением, выказываемым ему санами, он согласился на их предложение участвовать в ритуальных обрядах шаманов. Вильгельм не вынес пыток, и, если бы не Гаупт, Адриана ждала бы та же участь.
И его, и, без сомнения, Сендрин. Адриан рассказал ей о ее даре, желая сделать это раньше санов. Гаупт был в ярости, но он признал, что Адриан поступил правильно. Когда таланты Сендрин начали развиваться независимо от ее желаний, особенно после случаев ее «проникновения» в сооружения термитов, Адриан попытался помочь ей.
Но насколько на самом деле были успешными его попытки взять Сендрин под свою защиту? До сегодняшнего дня он искал ответ на этот вопрос. Он боялся за нее гораздо сильнее, чем мог себе в этом признаться, и мысль о том, что она была теперь где-то там, далеко от него, предоставленная сама себе, попавшая в полную зависимость от своих внутренних сил, причиняла ему боль.
Хуже всего было вовсе не упрямство Сендрин. Проблема была, скорее всего, в самом Адриане. Вернее, в его чувствах к ней. Ему было бы несложно убедить свою мать отправить Сендрин домой. В Германии она была бы в безопасности, по крайней мере, он так предполагал. Но, не так-то просто было отпустить ее. Он не хотел, чтобы она вернулась в Бремен несчастной и одинокой, когда здесь была семья, заботившаяся о ней, семья, которой она открыла свое сердце. Здесь был Адриан, в его жизни она уже давно занимала очень важное место.
Это были, конечно, эгоистичные мысли, они мучили его уже несколько месяцев. Все, что влияло на Сендрин, касалось в определенной степени и его. В его власти было обеспечить Сендрин безопасность, даже вопреки ее воле. Но ему претило злоупотреблять ее доверием — хотя он делал бы все это для ее же блага. Но стоило ли разыгрывать из себя благодетеля, берущего ответственность за ее жизнь вместо нее?
Он спрашивал себя, где же она находилась в настоящий момент? Если все было благополучно, то она, разумеется, должна быть у своего брата. Но при мысли о расстоянии, которое разделяло их, он практически лишался разума. Уже в Винд-хуке она попала под влияние санов. Тем опаснее казалось подобное путешествие! Саны были повсюду, Адриан знал их достаточно хорошо и не сомневался, что они последовали за нею. Так быстро они не сдавались. Не тогда, когда речь шла о таком даре, каким обладала Сендрин. Ее дар многократно превосходил способности Адриана, это был талант, рядом с которым казалась незначительной даже власть самого великого шамана.
Вначале он не знал, чем было то, что он чувствовал в присутствии Сендрин. Но вскоре ему все стало ясно. Она была одной из них, но гораздо могущественнее, чем все остальные, встречавшиеся ему до сих пор. Он так никогда и не научился полностью владеть своей силой. Конечно, он кое-что умел: он мог читать мысли других, находящихся на одном с ним уровне. Много лет назад ему удалось научиться читать даже мысли Кваббо. Иногда у него получалось отправлять свои мысли путешествовать в другие миры, открывавшиеся только посвященным шаманам. Но он никогда не позволял себе ничего большего, кроме быстрого взгляда-проникновения, слишком уж испугал его рассказ Гаупта об участи Вильгельма.
Но Сендрин? Если бы она захотела, она могла бы превзойти всех остальных, даже Кваббо, а Адриан не слышал еще ни о ком, кто мог бы составить тому конкуренцию. Кваббо должен был почувствовать, какими способностями обладала Сендрин, сразу же после того, как она высадилась в Свакопмунде.
Кваббо имел уникальный статус в общине санов, у которых никогда не было вождей. Было несколько подобных ему мудрецов, могущественных шаманов, представавших перед посторонними в образе священников, хотя это не имело на самом деле ничего общего с европейскими представлениями о священниках. Все они пользовались определенными привилегиями, но никогда бы не стали на них настаивать; то, что они имели, давалось им добровольно, без всякого принуждения. В этом случае Кваббо не был исключением.
Но, в отличие от других мудрецов-санов, Кваббо верил в то, что власть шаманов существует и за пределами их народа, более того, он придерживался убеждения, что эта власть в людях, выросших без веры в шаманство народов пустыни, была намного сильнее. Для них контакт с божествами пустыни еще не превратился в обыденное действо.
— Огонь вашей власти, — сказал когда-то Кваббо, обращаясь к Адриану, когда тот был еще совсем ребенком, — может гореть сильнее и ярче, чем огонь власти каждого из нас. Мы с рождения знаем о наших силах, поэтому они похожи на постоянно тлеющий жар в костре. В вас эта сила может высвободиться, как бушующее пламя, сильное и неудержимое.
Опасно ли было для Сендрин пойти на такие же испытания, какие прошел Вильгельм Гаупт?
Он многое отдал бы за то, чтобы найти ответ на этот вопрос. Когда его мать рассказала ему, что нашелся брат Сендрин, у Адриана на некоторое время появилась надежда. Самой большой опасностью для Сендрин был Кваббо, а он оставался в Виндхуке. Возможно, если бы Сендрин уехала на некоторое время, это помогло бы ей спастись. По крайней мере, за пределами долины она была бы в большей безопасности.
Вот уже несколько дней Адриан пробовал вступить с ней в контакт. Он знал, что это возможно — Кваббо не однажды появлялся в его снах и мыслях, — но Адриану не хватало знаний, чтобы связаться с ней. Он пытался сделать это разными способами, даже применил один из ритуалов санов, которые он наблюдал, будучи ребенком, но ничего не получалось. Он удалялся в комнату Сендрин, когда пытался связаться с ней; здесь она прожила целый год, здесь отчетливее всего чувствовался ее дух. Но до сих пор не помогло даже это.
