— Семьи мятежников спасаются бегством на восток. Когда дело дошло до решающей битвы, сражающиеся гереро отослали своих женщин и детей в глубь пустыни, чтобы те не попали в руки нашим солдатам. Судя по всему, эти люди отступают все дальше в Калахари, без пищи и без воды. В форте получили приказ догнать их, — он растерянно покачал головой. — Господи ты Боже мой, гереро должны считать нас извергами…
Сендрин наморщила лоб.
— Мы — их враги, вы забыли об этом? Как бы вы поступили с вашей женой, если бы вам угрожали превосходящие силы восставших гереро?
— Это большая разница, — разгорячился солдат. — Гереро — дикари. Варвары. Но мы, немцы…
Сендрин холодно перебила его.
— Мы благородные и разумные, и никогда бы не решились использовать свое преимущество победителя ни на что иное, кроме как на укрепление права и порядка. Вы ведь это хотели сказать, не так ли?
— Мы, фрейлейн, по крайней мере не снимаем скальпы, как эти туземцы.
— Где-то в этом лагере есть тот, от кого я уже однажды слышала нечто подобное, — больше не обращая внимания на солдата, она остановила верблюда и приказала ему опуститься на колени. Сойдя на землю, она обратилась к юному солдату, державшему в руках, как связку дров, несколько винтовок.
— Извините. Я разыскиваю Валериана Каскадена.
Солдат с винтовками осмотрел ее сверху донизу, словно в первый момент принял ее за галлюцинацию.
— Вы сказали, Каскадена?
Сендрин нетерпеливо кивнула.
— Вы — его жена? — поинтересовался мужчина.
— Я не думаю, что это вас касается.
Солдат вздрогнул и подтянулся.
— Разумеется, нет. Прошу прощения, фрейлейн.
— Итак?
— Подождите минутку. — Он повернулся и побежал, держа винтовки в руках, туда, откуда только что пришел.
Сендрин посмотрела ему вслед и увидела, что он остановился на другой стороне двора перед группой солдат, лица которых с такого расстояния, да еще в сумерках, она не могла рассмотреть. Спустя несколько секунд от группы отделился человек и быстрыми шагами направился к ней.
— Не верю своим глазам! — услышала она его возглас. Это был голос Валериана, вне всякого сомнения.
— Святой Боже, вы сошли с ума? — вырвалось у него, когда он подошел к ней.
Сендрин криво усмехнулась.
— Я именно так и представляла себе нашу встречу.
Он улыбнулся и, прежде чем она успела отстраниться, сердечно обнял ее.
— Простите меня, — проговорил он, — но мне так приятно это сделать!
Она ответила ему улыбкой и сказала примирительно:
— Привет, Валериан.
— Что вы, к черту, здесь делаете? Что-то дома…
— Нет, все в порядке, не беспокойтесь.
Он смотрел ей в глаза, и на какое-то мгновение у нее возникло ощущение, что перед ней стоит совершенно другой мужчина. Он и Адриан были близнецами, их сходство всегда поражало ее. Но все-таки это был явно не Адриан, черты которого она надеялась уловить на лице этого опаленного солнцем человека. Валериан еще сильнее изменился после его последнего посещения поместья на Рождество. Он выглядел старше, гораздо старше и мужественнее.
Ей вспомнился сюжет из Библии: жена Лота, убегая из Содома и Гоморры, обернулась вопреки воле Бога, чтобы бросить последний взгляд на свой разрушенный город, и в наказание за это превратилась в соляной столб. Валериан внешне выглядел целым и невредимым, но внутри он также был из соли. Он выглядел как человек, видевший нечто ужасное.
— Что вы здесь делаете? — спросил он еще раз. Он теперь немного понизил голос, из-за чего казалось, что он стал говорить резче.
— Я надеялась, что вы сможете мне помочь, — откровенно призналась Сендрин. При этом она вовсе не была уверена, что действительно этого хотела. Все выглядело намного более серьезным и запутанным, чем она себе это представляла. Она надеялась, что сможет поговорить с ним с глазу на глаз, верила в то, что он знает путь, по которому она могла бы идти дальше. Теперь эта идея показалась ей очень наивной.
— Помочь? — озадаченно переспросил он. — В чем?
Сендрин молчала, пытаясь подобрать нужные слова, когда Валериан внезапно посмотрел через ее плечо и, кажется, что-то заметил. Он резко схватил ее под руку и, прячась за верблюдами, потянул к баракам.
— Нас может увидеть мое начальство, — объяснил он ей по пути. — Вы, — единственная женщина в этом форте, Сендрин. Мы не сможем долго беседовать наедине. Вас либо арестуют, либо пригласят в столовую коменданта. Так или иначе, вам придется ответить, на множество вопросов, и, вероятно, будет лучше, если сначала вы обо всем расскажете мне.
Она вырвала у него руку, но следовала за ним беспрекословно, пока они не очутились в тени между бараками. У них было лишь несколько минут. Скорее всего, информация о том, что Валериан Каскаден исчез с молодой женщиной за строениями, уже разносилась по форту со скоростью пламени.
— Мое присутствие здесь не имеет ничего общего с вашей семьей, — объяснила она. — Ваша мать отпустила меня.
— Для чего?
— Для посещения моего брата.
— Вашего брата? Он что, здесь, в форте?
— Он живет на побережье.
— Тогда вы заблудились.
— Очень остроумно.
Он быстро выглянул за угол и вернулся к ней.
— Ну?
Она долго размышляла над тем, как лучше ему все это преподнести, но теперь она решилась говорить напрямик, чистую правду. По меньшей мере, часть правды.
— Мне нужно в пустыню. Дальше на восток.
— Конечно, — ответил он серьезно. — Куда же еще?
— Я не шучу, Валериан, — возмутилась она.
Он закусил губу и закатил глаза.
— Сендрин, черт побери, что с вами стряслось?
— Я не могу вам этого объяснить. Вы просто должны мне доверять. — Она казалась сама себе маленьким ребенком, который со всей серьезностью пытался доказать матери, что это на самом деле Дед Мороз украл джем из кладовой. — Я должна отправиться туда, в совершенно определенное место. И вы — единственный, кто может мне в этом помочь.
Он секунду помолчал, изучая ее пронзительным взглядом. Затем он, кажется, осознал, что это действительно было для нее очень серьезно. Теперь он выглядел почти испуганным.
— Я слышал, что нет смысла пытаться убедить сумасшедшего в его безумии, — проговорил он.
— Разумеется, — она импульсивно наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Что это значит? — спросил он, При этом Валериан казался немного возмущенным. — Вы терпеть меня не можете, Сендрин. Последний раз, когда мы с вами находились так близко друг к другу, вы меня оплевали. Уже забыли?
