Долгое мгновение Фрисби оставался неподвижен. Потом он повернулся на каблуках, собираясь уходить.
– Да, кстати, доктор Фрисби… – проговорил Пендергаст своим самым медоточивым тоном.
Фрисби не повернулся. Он просто остановился.
– Вы сможете продолжить это полезное сотрудничество, откопав имя и документы, удостоверяющие полномочия того командированного ученого, который недавно работал с Виктором Марсалой, и предоставив их моему уважаемому коллеге.
На этот раз Фрисби все же повернулся. Лицо его почти почернело от гнева. Он открыл рот, собираясь заговорить.
Но Пендергаст опередил его:
– Прежде чем вы скажете что-нибудь, доктор, позвольте задать вам вопрос. Вы знакомы с теорией игр?
Старший хранитель не ответил.
– Если знакомы, то вы знаете, что существует определенная разновидность игр, известных среди математиков и экономистов как игры с нулевой суммой. Эти игры имеют дело с ресурсами, объем которых не уменьшается и не увеличивается, они просто переходят от одного игрока к другому. С учетом вашего настоящего настроения, если вы теперь заговорите, то, боюсь, можете сказать что-нибудь неосторожное. Я бы счел необходимым возразить в ответ. В результате этого словесного обмена вы будете подавлены и унижены, а это – как утверждает теория игр – увеличит мое влияние и статус за ваш счет. Поэтому я предлагаю более благоразумный образ действий: промолчите и отправляйтесь собирать информацию, о которой я упомянул. И сделайте это как можно скорее.
Пока Пендергаст говорил, на лице Фрисби медленно появлялось выражение, совершенно непохожее на то, что д’Агоста видел прежде. Старший хранитель ничего не сказал, только слегка качнулся, сначала назад, затем вперед, как ветка на ветру. Потом он едва заметно кивнул и исчез за углом.
– Очень меня обяжете! – прокричал Пендергаст вслед хранителю, наклонившись на стуле.
Д’Агоста молча наблюдал за происходящим.
– Вы так глубоко пнули его ботинком в задницу, что ему придется обедать обувным рожком.
– Я знаю, что у вас всегда найдется подходящее острое словечко.
– Боюсь, что вы нажили себе врага.
– У меня давний опыт работы с музеем. Тут есть определенная разновидность хранителей, которые ведут себя как средневековые феодалы в своих владениях. С такими людьми я не церемонюсь. Привычка дурная, но расстаться с ней очень трудно. – Он встал со стула. – А теперь мне бы очень хотелось поговорить с этим лаборантом-остеологом, о котором вы говорили. С Марком Сандовалом.
Д’Агоста поднялся на ноги:
– Я вас провожу.
12
Они нашли Сандовала в хранилище дальше по коридору. Он ходил от одного набитого костями шкафа к другому, открывал их, рассматривал содержимое, делал заметки. Нос у него все еще оставался красным, глаза слезились – летняя простуда оказалась привязчивой.
– Это специальный агент Пендергаст из ФБР, – сказал д’Агоста. – Он хочет задать вам несколько вопросов.
Сандовал нервно огляделся, словно опасаясь, что кто-то может их увидеть, может быть Фрисби.
– Здесь?
– Да, здесь, – подтвердил Пендергаст, оглядывая кабинет. – Очаровательное местечко. Сколько в этой комнате человеческих останков?
– Около двух тысяч, плюс-минус десяток-другой.
– И откуда они?
– Океания, Австралия и Новая Зеландия.
– А сколько во всей коллекции?
– Около пятнадцати тысяч, если считать вместе антропологическую и остеологическую коллекции.
– Мистер Сандовал, насколько я понимаю, одна из составляющих вашей работы – помощь командированным ученым.
– Вообще-то, это наша основная обязанность. Командированные здесь постоянно сменяют друг друга.
– Но в обязанности Виктора Марсалы это не входило, хотя он и был лаборантом.
– У Вика был неподходящий характер. Иногда известные ученые бывают, как бы это сказать, людьми, трудными в общении… если не хуже.
– И в чем заключается ваша помощь им?
– Обычно командированные приезжают в музей, чтобы обследовать тот или иной экспонат или коллекцию. А мы – нечто вроде библиотекарей костей: подаем им экспонаты, дожидаемся, когда они их обследуют, потом возвращаем на место.
– Библиотекарь костей – очень точное определение. Сколько командированных ученых может обслужить каждый из вас, ну, скажем, за один месяц?
– По-разному. От шести до десяти, наверное.
– От чего это зависит?
– От того, насколько сложны или велики их требования. Если приезжает командированный ученый с подробно расписанным списком требований, то вам, возможно, придется работать исключительно с ним несколько недель. А есть и такие, которые просто хотят взглянуть на какой-нибудь череп или бедро.
– Какая квалификация должна быть у этих командированных?
Сандовал пожал плечами:
– У них должен быть документ с места работы и обоснование плана исследований.
– А специальные документы, удостоверяющие их полномочия?
– Ничего конкретного. Рекомендательное письмо, официальный запрос на бланке университета, свидетельство о том, что они работают в данном университете или медицинском институте.
Пендергаст лениво поправил запонку:
– Насколько я понял, Марсала, хотя это и случалось нечасто, все же работал с одним командированным ученым два месяца назад.
Сандовал кивнул.
– И он говорил вам, что этот проект имеет для него особый интерес?
– Мм, да.
– А что он об этом говорил?
– Он вроде как намекал, что этот ученый ему как-то поможет.
– Марсала работал исключительно с этим ученым?
– Ну да.
– Каким же образом работа заезжего ученого могла повлиять на положение мистера Марсалы, который считался специалистом по восстановлению костных соединений, но чья главная обязанность состояла в наблюдении за мацерационными чанами с жуками-кожеедами?
– Не знаю. Может быть, он планировал упомянуть Вика в статье, которую собирался опубликовать.
– С какой стати?
– В благодарность за его помощь. Костный библиотекарь – это работа вовсе не поднеси-подай. Иногда поступают очень необычные запросы, совершенно неконкретные, и тогда вам приходится прибегать к собственным специальным знаниям.
Д’Агоста слушал этот разговор со все возрастающим недоумением. Он предполагал, что Пендергаст займется криминальной стороной дела. Но агент ФБР, как обычно, отклонился от сути и задавал вопросы, никак напрямую не связанные с расследованием.
– Мистер Сандовал, вы не знаете, какие именно экспонаты обследовал этот ученый до своего отъезда?
