На экране появилось знакомое изображение ротонды с высоты птичьего полета. Д’Агоста запустил запись с нормальной скоростью, а когда его глаза привыкли к зернистому изображению, увеличил скорость в два раза, потом в четыре. Хименес и Конклин встали у него за спиной, наблюдая, как в ускоренном темпе густые, плотные потоки людей входят в музей через посты охраны и двигаются слева направо по экрану.
Вот оно! Одинокая фигура, идущая справа налево, в противоположном направлении, как пловец, борющийся с приливом. Д’Агоста уменьшил скорость прокрутки и отметил время: одиннадцать тридцать четыре. За полчаса до того, как д’Агоста вошел в музей и открыл дело. Он увеличил изображение и снова запустил запись. Ошибиться было невозможно: лицо, одежда, до наглости неторопливая походка – это был убийца.
– Черт! – пробормотал Конклин над плечом д’Агосты.
– Прямо за уголком брюхоногих есть выход, ведущий в подвал, – сказал д’Агоста. – Подвал – настоящий лабиринт туннелей на разных уровнях, там множество хранилищ. Убийца прикинул, что видеозапись в лучшем случае будет крупнозернистой. Он провел там ночь, дождался открытия музея и на выходе просто смешался с толпой.
Д’Агоста отодвинулся от экрана. Значит, они нашли ответ и на этот вопрос. Вход и выход убийцы из музея теперь задокументированы.
Зазвонил сотовый д’Агосты. Номер звонившего был ему неизвестен, код принадлежал Южной Калифорнии. Д’Агоста нажал зеленую клавишу:
– Лейтенант д’Агоста.
– Лейтенант? – раздался голос с другого конца континента. – Меня зовут доктор Сэмюэлс. Я патологоанатом пенитенциарного центра в Индио. Мы проводили аутопсию безымянного самоубийцы и обнаружили кое-что интересное. Старший надзиратель Шпандау сказал, что я должен позвонить вам.
– Я слушаю, – сказал д’Агоста.
Обычно д’Агоста гордился своим полицейским профессионализмом. Он не терял присутствия духа, не вытаскивал оружие по пустякам. Не бранился в присутствии гражданских. Но, слушая коронера, д’Агоста забыл про служебную этику.
– Твою мать… – пробормотал он, все еще прижимая телефон к уху.
41
«Тойота-хайлакс» свернула за угол и, заскрежетав тормозами, остановилась. Охранник, сидевший сзади, вышел из машины (теперь ствол его полуавтоматической винтовки смотрел в землю) и показал Пендергасту, что они приехали.
Пендергаст выбрался из пикапа. Охранник кивнул на руины здания. Когда-то оно было такой же узкой трехэтажкой, как и соседние дома, но теперь представляло собой лишь обгоревший остов без крыши. Верхний этаж провалился, тяжелые подтеки черной сажи пятнали штукатурку над пустыми глазницами окон. На обугленных остатках передней двери виднелось несколько неровных пробоин, словно спасатели пытались тараном снести дверь и прорваться внутрь.
– Obrigado, – сказал Пендергаст.
Охранник кивнул, вернулся в машину, и она уехала.
Пендергаст немного постоял в узком проулке, наблюдая, как машина удаляется от него. Потом оглядел прилегающие здания. Так же, как и в других частях Cidade dos Anjos, они были построены без всякого плана, близко друг к другу, и раскрашены в яркие цвета, а линия крыш поднималась и опускалась безумными зигзагами, согласуясь с топографией склона. Из некоторых окон на Пендергаста с любопытством смотрели люди.
Он снова повернулся к пожарищу. Уличного знака не было (обычное дело для фавелы), но на разбитой двери еще можно было разглядеть призрачные остатки нарисованного краской номера 31. Пендергаст толкнул дверь – замок валялся на полу внутри, заржавевший и покрытый сажей, – медленно вошел внутрь и кое-как закрыл за собой дверь.
Внутри было душно и до сих пор сильно пахло обгоревшим деревом и расплавленным пластиком. Пендергаст огляделся, давая глазам время приспособиться к сумраку и пытаясь не замечать боль, которая медленными волнами накатывала на него. В потайном кармане его пиджака, не обнаруженном теми, кто его обыскивал, лежала крохотная упаковка анальгетиков, и он подумал, что стоит принять несколько таблеток, но потом отказался от этой мысли. Это могло помешать тому, что он собирался сделать.
Придется пока оставить все как есть.
Пендергаст прошел по первому этажу. Планировка узкого дома напоминала о лачугах в дельте Миссисипи. Здесь была гостиная: стол, обгоревший до неузнаваемости, диван, из которого торчали почерневшие пружины, пластиковый коврик, вплавившийся в бетонный пол. Дальше располагалась кухонька с плиткой на две горелки, с поцарапанной и помятой чугунной раковиной, несколькими ящиками и полками. Пол был усыпан черепками битой посуды, осколками стекла и дешевыми полурасплавившимися столовыми приборами. Дым и огонь оставили на стенах и потолке странные угрожающие рисунки.
Пендергаст постоял в дверях кухни. Он попытался представить себе, как его сын Альбан входит в дом, в эту кухню, целует жену, болтает с ней о всяких пустяках, смеется, разговаривает о будущем ребенке, строит планы.
Этот образ никак не укладывался в его голове. Слишком невероятно. Немного погодя он оставил эти попытки.
Столько всего несообразного. Жаль, что он сейчас не способен мыслить ясно. Пендергаст стал вспоминать подробности услышанной от Фабио истории. Альбан, который прячется в фавеле, убивает какого-то неприкаянного и крадет его имя, – в это легко можно поверить. Альбан, который тайком приезжает в Штаты, чтобы привести в действие план мести отцу, – и в это поверить нетрудно. Альбан, который строит заговор и захватывает власть в фавеле для осуществления собственных грязных целей, – это, пожалуй, самое вероятное из всего.
«За это ты должен благодарить Альбана…»
Но представить Альбана любящим отцом и семейным человеком? Альбана, тайно женившегося на Ангеле Фавелы? Нет, это было невозможно. Не видел он Альбана и в роли великодушного вождя фавелы, избавителя от тирании, проповедника мира и процветания. Альбан наверняка обманул Фабио, как обманывал и всех остальных.
И вот что еще сказал Фабио: собираясь в Америку во второй раз, Альбан планировал лететь туда через Швейцарию.
Вспомнив об этом, Пендергаст похолодел, невзирая на удушающую жару в сгоревшем доме. У Альбана была лишь одна причина посетить Швейцарию. Но как он мог узнать, что его брат Тристрам учится там в частной школе под вымышленным именем? Впрочем, для человека со способностями Альбана узнать местонахождение Тристрама не составляло труда.
…Однако Тристрам жив и здоров. Пендергаст точно знал это, потому что после смерти Альбана он предпринял дополнительные меры для обеспечения безопасности Тристрама.
Что было на уме у Альбана? В чем заключались его планы? Ответы – если только на это были ответы – могли обнаружиться в этих руинах.
Пендергаст вышел в переднюю часть дома, к бетонной лестнице. Она сильно почернела, перила на ней выгорели. Придерживаясь одной рукой за стену, Пендергаст осторожно поднялся по черным ступеням, зловеще поскрипывающим под ногами.
