– У меня есть разные обличья. Ничего конкретного он не запомнит.
Пендергаст открыл коробку с патронами и принялся заряжать магазины.
– Мне нравится ваш девятьсот одиннадцатый, – заметил человек, взглянув на оружие Пендергаста. – «Лес-баер тандер рэнч спешиал»? Красивая штучка.
– Может, вы наконец скажете, почему мы здесь?
– После нашей первой встречи я не выпускал вас из виду, – сказал человек, по-прежнему избегая встречаться глазами с Пендергастом. – Меня заинтриговало, когда я узнал, что вы были одним из инициаторов «Лесного пожара». Скрытная, но интенсивная мониторинговая операция, которую осуществляют некоторые сотрудники как ФБР, так и ЦРУ с целью обнаружения некоего молодого человека, который то ли называет, то ли не называет себя Альбаном, который то ли прячется, то ли не прячется в Бразилии или соседних с ней странах, который бегло говорит на португальском, английском и немецком и, самое главное, считается чрезвычайно способным и крайне опасным.
Вместо ответа Пендергаст повесил мишень («бычий глаз» с красным крестом в центре) на монорельс и, нажав слева от себя кнопку «назад», заставил мишень отъехать на все двадцать пять ярдов. Человек рядом с ним повесил фэбээровскую квалификационную мишень (серая, похожая на бутыль форма без градуировки или центра) и отодвинул ее в самый конец семнадцатого бокса.
– А сегодня до меня дошли слухи о вашем заявлении в нью-йоркскую полицию, где вы утверждаете, что ваш сын, которого тоже зовут Альбан, был оставлен мертвым на пороге вашего дома.
– Продолжайте.
– Я не верю в совпадения. Поэтому и попросил вас о встрече.
Пендергаст взял один магазин и вставил его в пистолет:
– Пожалуйста, не сочтите меня грубияном, если я попрошу вас перейти к делу.
– Я могу вам помочь. Вы сдержали слово в деле Локка Балларда и избавили меня от массы хлопот. Я за взаимовыручку. И как уже сказал, я наблюдал за вами. Вы довольно интересная личность. Вполне возможно, что когда-нибудь вы опять придете мне на помощь. Это своего рода партнерство, если хотите. Я готов поставить на это.
Пендергаст не ответил.
– Вы, конечно, знаете, что можете мне доверять, – снова заговорил человек под приглушенные, но всепроникающие звуки стрельбы. – Я – сама осмотрительность, как и вы. Любая информация, которой вы со мной поделитесь, не уйдет никуда дальше моих ушей. А у меня могут обнаружиться источники, к которым вы не сумеете подобраться иными путями.
Мгновение спустя Пендергаст коротко кивнул:
– Я принимаю ваше предложение. Что касается предыстории, то у меня есть два сына-близнеца, о существовании которых я узнал всего полтора года назад. Один из этих сыновей, Альбан, – социопат-убийца самого опасного типа, вернее, был им. Он – так называемый Убийца из отеля, дело которого так и не раскрыто нью-йоркской полицией. Я хочу, чтобы дело оставалось в том же статусе, и предпринял кое-какие шаги в этом направлении. Вскоре после того, как я узнал о существовании Альбана, он исчез в джунглях Бразилии, и с тех пор я не слышал и не видел его, пока он не появился на моем пороге вчера вечером. Я всегда чувствовал, что однажды он всплывет на поверхность… и результаты будут катастрофическими. По этой причине я и инициировал операцию «Лесной пожар».
– Но по «Лесному пожару» так ничего и не поступило.
– Ничего.
Безымянный человек зарядил свое оружие, дослал патрон в патронник, прицелился, держа пистолет обеими руками, и выпустил всю обойму в квалификационную мишень. Все пули легли точно в середину серой бутыли. В огороженном пространстве выстрелы звучали оглушающе.
– Кто до вчерашнего дня знал, что Альбан – ваш сын? – спросил человек, извлекая магазин из пистолета.
– Всего несколько человек, в основном члены семьи или домашние.
– И все же кто-то не только обнаружил и захватил Альбана, но еще и умудрился его убить, подбросить к вашей двери, а потом бежать, практически не оставив следов.
Пендергаст молча кивнул.
– Короче говоря, наш преступник сумел сделать то, что не смогли ЦРУ и ФБР, и даже больше.
– Именно. У преступника выдающиеся способности. Он вполне может работать в какой-нибудь силовой структуре. Поэтому я не уверен, что нью-йоркская полиция продвинется в расследовании.
– Насколько я понимаю, Энглер – хороший полицейский.
– Увы, в этом-то и проблема. Он достаточно хорош для того, чтобы стать гирями у меня на ногах, пока я буду пытаться найти убийцу. Лучше бы уж он был некомпетентным.
– Вы поэтому были с ним таким неразговорчивым?
Пендергаст не ответил.
– У вас есть какие-то мысли насчет того, почему его убили и что хотели донести до вас этим посланием?
– В этом-то и заключается весь ужас. Я понятия не имею ни кто отправитель, ни что он хотел мне сказать.
– А другой ваш сын?
– Он за границей, и я просил поместить его под охрану.
Человек вставил в свой «зиг» новый магазин и выпустил в мишень все патроны, потом нажал кнопку возврата мишени.
– И каковы ваши ощущения? Я имею в виду убийство вашего сына.
Пендергаст долго не отвечал. Наконец он заговорил:
– Если выразиться в духе времени, наилучшим ответом будет такой: я в раздрае. Он мертв. Это положительный фактор. Но с другой стороны… он был моим сыном.
– Что вы собираетесь делать, когда – или если – найдете ответственную сторону?
Пендергаст опять промолчал. Вместо ответа он поднял «лес-баер» правой рукой, а левую завел за спину, принимая положение без упора. Быстро, выстрел за выстрелом, он опустошил магазин, затем вставил новый, взял пистолет левой рукой, снова повернулся к мишени, уже другим боком, и – на этот раз еще быстрее – произвел все семь выстрелов. Потом нажал кнопку возврата мишени.
Оперативник из ЦРУ взглянул на мишень:
– Вы буквально растерзали яблочко. Одной рукой, без упора, и к тому слабой и сильной рукой одинаково. – Последовала пауза. – Это был ваш ответ на мой вопрос?
– Я просто использовал преимущества момента, чтобы усовершенствовать мое мастерство.
– Вам не нужно его совершенствовать. В любом случае, я немедленно задействую свои ресурсы. Сообщу вам, как только найду что-нибудь.
– Спасибо.
Оперативник кивнул. Потом, надев защитные наушники, он положил свой пистолет и принялся набивать магазины.
5
Лейтенант Винсент д’Агоста начал подниматься по широкой гранитной лестнице, ведущей к главному входу в Нью-Йоркский музей естественной истории. При этом он, щурясь от полуденного солнца, обводил взглядом величественный фасад в стиле боз-ар, протянувшийся на четыре городских квартала. Это здание вызывало у него плохие воспоминания… и то, что именно сейчас ему приходится идти сюда, он воспринимал как неприятный выверт судьбы.
