В отличие от Фрейда, который видел в бессознательном только наиболее примитивные, темные аспекты человеческого психэ, Юнг (как и каббалисты) понимал психическое "неизвестное" содержащее в себе темные, отрицательные, подавляемые, "теневые" аспекты Самости (о чем каббалисты говорили как о "Другой Стороне"), так и ее красивые, цивилизованные, и духовные аспекты одновременно. Для Юнга, "объективное психэ" или "коллективное бессознательное" – хранилище архетипов, у которых есть способность не только разрушить эго, но и излечить и просветить его. Эти архетипы, которые проявляются в определенных сновидениях, соответствуют главным символам каббалы —сфирот, парцуфим(лики или персоны Бога), и другим символам, таким как Ситра ахра или Другая сторона. Юнг говорит относительно архетипов, что они "соответствуют человеческим переживаниям, которые существовали с первобытных времен: юноша и старик, рождение и смерть, сыновья и дочери, отцы и матери, и так далее "[87]. Любой, кто исследует сфирот и парцуфим, увидит, что это - описание также и их, поскольку среди этих каббалистических символов есть мать и отец, юноша и старик, мудрость, знания, царствование, рождение, смерть, брак, и фактически всех архетипические ситуации, которые имеют значение в юнгианской мысли.
Взять всего несколько примеров парцуфим: (1)Аттика каддиша(Святой, ветхий днями) илиАрих анпин(Долготерпеливый),Абба(Отец),Имма(Мать),Зеир анпин(Нетерпеливый) илиБен(Сын),Нукба(Женщина) илиБот(Дочь) соответствуют почти точноSenex, Отцу, Матери,Puerи юной деве.Ситра Ахра(Другая Сторона) соответствует юнгианской Тени, а сефирот включают множество архетипических ценностей, включая волю, мудрость, понимание, доброту, суждение, сострадание, красоту, сияние, женственность, и т.д. Мужские и женские парцуфим и сфирот все время состоят в супружеских отношениях, которые составляют божественный брак — вот и свадебный символизм Юнга в его каббалистических видениях.
Как и каббалисты, Юнг различал "малые сновидения", которые ограничены делами повседневной жизни сновидца, и главные или "большие" сновидения, которые часто содержат великие сокровища мысленного эксперимента[88], и которые связывают человека с коллективным бессознательным. Такие "большие сновидения" могут принести мистическое, философское, и другое творческое (так же как и психологическое) откровение[89]. Согласно Юнгу, такие сновидения неизменно содержат символы, которые "разрешают сравнение с мотивами мифологии"[90]. Это потому, что для Юнга символы сновидений и мифы - дополнительные выражения архетипов коллективного бессознательного. Согласно Юнгу, архетипы, которые появляются в сновидениях и мифологии, служат для того, чтобы урегулировать антиномию и конфликты, которые не могут быть решены никаким иным способом. Это – та самая функция, которую каббалисты приписывали парам мужских и женских сфирот, приводящих к представлению, что сфирот в конечном счете воплощают союз "всего и его противоположности"[91]. Как мы видим далее, идея, упомянутая в каббале как ха-ахдут ха-шава, объединение или совпадение противоположностей, является чрезвычайно важным принципом и в еврейской мистике и в юнгианской психологии[92].
Сновидения в понимании Юнга не только предоставляют человеку руководство, но и может также (что иллюстрирует видение Юнга относительно смерти его врача), предвещать будущее. Однако, Юнг считал, что сновидения - пророческие в чисто естественном смысле, что они предвидят события на основе данных, которые могут быть легко доступными или постижимыми сознанием, но содержатся в бессознательном человека, или те, которые согласуются архетипом коллективного бессознательного.
