Юнг
Юнг, со своей стороны, принимает Фрейдовскую концепцию как его точку отправления и заканчивает с психологией, таким образом, что через его экскурсы в Гностицизм и Алхимию, в основном реконструирует Лурианскую Каббалу почти в ее оригинальной форме. Гностики обеспечили Юнга символической структурой, очень похожей на Лурианскую, но ненавистную для Гностиков, и желания сбежать от этого мира. Алхимики, которые заимствовали в большей степени из каббалистических источников, снабдили Юнга “материальной” версией Каббалы, которую Юнг, несколько непреднамеренно, восстановил через его психологическую и духовную интерпретацию алхимии.
Юнг, в его последние годы, описал психическую структуру, которая происходит от основного, недифференцированного психического (Гностическая “плерома”, Эйн-Соф Каббалистов), которое отчуждается само от себя (Цимцум) в коллективное бессознательное архетипических ценностей (Сефирот) и частичных личностей (КаббалистическийПарцуфим). Эти архетипические структуры, в свою очередь, включают в себя противоположности, в частности, мужское и женское, личность и тень (аналогичные Каббалистической Ситра Акраили “другой стороне”), которые в индивидууме воссоединяются. Юнг заимствовал единение (астрономическую свадьбу)– образы алхимии и Каббалы, чтобы выразить это объединение. Он также использует каббалистический символ Адам Кадмон, чтобы выразить идею индивидуализированного “Я”, которое реализовывается через объединение противоположных тенденций в человеческом психическом, и, как Каббалисты, он приравнивает этот символ (архетип) к Богу. Для Юнга, завершение Себя может появиться только через пребывание в хаосе (Каббалистическое Разрушение Сосудов), и он использует каббалистический образ “восхождение искр” для того, чтобы символизировать воссоединение связи с архетипами, которое случается в процессе индивидуализации. Если Гегель переводит “основную метафору” в рациональные термины и Фрейд выражается в этой метафоре в сфере сексуальности и эмоции, Юнг, в его архетипической психологии, приводит версию каббалистических символов, которые остаются самыми близкими к их оригинальной, духовной форме.
Намного больше можно сказать, и, в последующий главах будет сказано в отношении параллелей между мифами Исаака Лурии и теориями Гегеля, Фрейда и Юнга. Однако, то, что эти четыре мыслителя имеют общего – это философия изгнания и искупления, в который отчуждение человека и/или Бога есть необходимый этап по направлению к их последней реализации. Это точно потому, что динамика изгнания, отчуждения, восстановления и искупления настолько проникает в современное сознание, метафоры Лурианской Каббалы, должны, вероятно, обращать большое внимание не только к Гегелианцам, Психоаналитикам и Юнгианцам, но и к Марксистам, Экзистенцианалистам, и Разрушителям. Пока чуть более века назад великий Еврейский историк Генрих Граец смог назвать Каббалу “лепет полу-идиота”
[12] сегодня мы находимся в позиции оценить Каббалу на более глубоком, более глубинном уровне, чем, возможно, в любое другое время в прошлом. Нашей задачей в последующих главах будет сохранить оценку и понимание каббалистических символов путем соотнесения (контрастирования) их к более знакомым символам и идеям в истории идей.
