Для Юнга, "рациональные" (то есть, экономические, политические, и обычные психологические), факторы неспособны объяснить признание немцами Гитлера и нацистов. Конечно, Юнг думал, что принципы Фрейда и Адлера, базируемые на "надцивилизованной" психологии иудаизма, бесполезны в понимании варварской и творческой природы немецкой души.
С другой стороны, в письме Герхарду Адлеру (9 июня 1934), Юнг предполагает, что механизация, которую он так ненавидит во Фрейде, не возникла вследствие его еврейскости, а скорее в результате того, что Фрейд забыл и отдалился от своего иудаизма. Он завершает:
"Когда я критикую еврейскость Фрейда, я не критикую самих евреев, а скорее омерзительную способность еврея, представленного Фрейдом, отрицать свою собственную природу"[66].
Проблема нападения Юнга на "еврейскую ортодоксальность" может быть продиктована его нерешительностью открыто обозначить свои разночтения с Фрейдом. Несмотря на то, что Юнга здесь можно обвинить в создании "реинтерпретационного искажения" антисемитских заявлений, сделанных ранее в том году, его взгляды едва ли были антисемитскими, а скорее были фактически связанны с критическим осмыслением фрейдизма. Возможно, более обширной точкой опоры может стать тот факт, что для Юнга понятия "еврейской" и "арийской" психологии служили условным обозначением для определенных "идеальных типов" (термин в понимании Вебера), которые, по словам Юнга не привязаны к конкретным евреям или членам любой другой этнической группы. Однако, даже если мы допустим, что использование Юнгом этих фраз не было призвано создать твердые различия между этническими или расовыми группами, их эффект во времена Юнга, мог лишь способствовать этническим разногласиям, подпитываемым Нацистской партией.
В июне 1934 в двух письмах — одном Адлеру, другом к С. Е. Бенда, Юнг ответил на вопросы о своих ранее изданных комментариях, где говорилось, что еврей никогда не создавал собственную "культурную форму". Он говорит Бенда, что есть "существенное различие" между "культурой" и "культурной формой" (различие, независимое от автора), и что «никто более глубоко чем я не убежден, что евреи - люди с культурой»[67].
Далее он утверждает, что, если он и говорил о евреях, что в той же самой статье он сделал относительно немцев (в отношении которых он использовал слово "варварство"), такое заявление, которое "возможно, имеет некоторые причины для волнения".
В письме другому из его еврейских учеников Эриху Нойманну (декабрь 22,1935), Юнг пишет: "Еврей в процессе развития всегда находится на пути к становлению 'неевреем'," и для многих из его пациентов "еврейскость" - личное оскорбление[68]. Юнг подразумевает, что в его работе с такими пациентами должен возвратить их к своим еврейским корням. В том же самом письме он говорит Нойманну:
"Я нахожу ваше суждение о том, что почва Палестины важна и наиболее ценна для еврейской индивидуации, очень верным".
Юнг задается вопросом, необходимо ли еврею, который привык к тому, чтобы быть неевреем, напоминание его еврейскости.
Известно, что Нойманн в своих письмах Юнгу в течение середины 1930-ых, выразил надежду на то, что Юнг станет его наставником в поиске глубинного понимания его собственных иудейских корней, и даже именовал Юнга "благочестивый представитель нации" (традиционное еврейское звание, позже присужденное государством Израиля людям другой нации, которые спасали евреев от Холокоста). Нойманн надеялся, что Юнг станет тем духовным учителем, который, вследствие "нынешнего духовного обеднения иудаизма" не был доступен ему в еврейском мире[69]. Однако, Нойманн предвидел опасность, что аналитическая психология приведет к "предательству [его] собственных еврейских корней ради чего-то более красивого, глубокого и современного"[70].
ЕВРЕЙСКИЕ БЕЖЕНЦЫ И ПОПЫТКА УБЕДИТЬ ФРЕЙДА УЕХАТЬ
19 декабря 1938 Юнг написал Эриху Нойманну:
"Я имею непосредственное отношение к еврейским беженцам, и надолго занят поиском места для всех моих еврейских знакомых в Англии и Америке"[71].
Юнга действительно в это время прилагал большие усилия для облегчения судьбы евреев, леча много еврейских пациентов бесплатно, и назначая многочисленные денежные гранты, чтобы устроить их выезд из Германии и переезд в Швейцарию[72]. В своем письме Нойманну, Юнг советует ему не заниматься слишком много своей определенно еврейской психологией в контексте трагических событий, которые тогда разворачивались в Европе. Юнг написал:
"определенные христианские или еврейские особенности имеют лишь вторичное значение,"
и"Невелика разница между типичной протестантской и еврейской психологией с учетом сложности исторического времени".
Ранее в 1938 в сотрудничестве с другим швейцарским юнгианцем и несколькими евреями, Юнг прилагал усилия, чтобы убедить Фрейда и других евреев уехать из Австрии. Существуют по крайней мере две версии событий, сопровождающих эти попытки (ни одна из которых не подтверждена документально), первая упоминается в биографии Юнга, составленной Барбарой Ханной, а вторая - Робертом С. Маккалли[73]. Детали меняются, но в обоих случаях Франца Риклина младшего, сына бывшего партнера Фрейда и теперь юнгианца, послали в Австрию, чтобы подарить Фрейду существенную денежную сумму, чтобы тот мог покинуть страну. В версии Ханны деньги послали "некоторые чрезвычайно богатые швейцарские евреи", тогда как в версии Маккалли деньги принадлежали отцу Риклина и Юнгу. В обоих случаях Фрейд отклонил предложение, говоря, "Я отказываюсь быть признательным моим врагам". Риклин возвратился разочарованный в Швейцарию, а позже Фрейд нашел другие средства оставить Австрию и уехать в Англию.
ЮНГ И ГИТЛЕР
В то время как Юнг по крайней мере однажды говорил о Гитлере, он очевидно никогда не встречал и не имел прямых контактов с немецким диктатором[74]. Однако, Гитлер обладал определенным обаянием в глазах Юнга, что прослеживается рядом писем, отзывов и интервью во времена 1930-х.
