Позже.
И ухожу. Просто иду прочь, словно мне все равно. Не могу решить, я просто самая большая дура в мире или уровень моего волнения такой высокий, что я решила прекратить разговор до того, как я превращусь в одно огромное красное пятно.
Моя шея, грудь и даже мои щеки все еще горят, когда я захожу в школу. Так было всегда. На школьных дискотеках парни никогда не приглашали меня на танец, поэтому я пряталась в туалете во время медленных песен, тренируя довольное выражение лица, чтобы моя зависть или неискренность не была заметна, когда Клодия будет рассказывать, как она танцевала со Скоттом Шнабелем.
В этот самый момент Клодия подходит ко мне, и мы вместе идем на урок истории Америки.
– Послушай, ты никогда не поверишь, какую футболку я только что видела на Джейсоне Гарза, – говорит она. Я рада, что она не замечает мое волнение и нервное возбуждение после встречи с Сетом.
– Та футболка об открытых женских ножках?
– Нет, – говорит Клодия. – Эта еще хуже. На ней большая красная стрелочка, указывающая на его хозяйство, и надпись: «Попробовать алкотестер можно здесь».
Я кривлюсь:
– Боже, неужели?
– Да.
– Отвратительно.
– Именно.
Мы садимся в задних рядах. Когда раздается звонок, миссис Роббинс объявляет тест, и мы все хором стонем, словно актеры в плохом ситкоме о старшей школе.
– Если вы читали заданные главы, у вас нет причин волноваться, – говорит миссис Роббинс, отлично играя свою роль.
Она начинает раздавать тесты, когда дверь распахивается, являя нам мистера Шелли, одного из заместителей директора. В то время как законная – пусть и смехотворная – власть находится в руках мистера Уилсона, мистер Шелли – всего лишь жалкий заместитель. Но разгуливает он с очень важным видом и будто отыгрывается на кучке подростков.
– Проверяю дресс-код, миссис Роббинс, – гавкает мистер Шелли, пока его глаза пробегают по классу. Миссис Роббинс только вздыхает. – Дама на задней парте. – Все, даже сама миссис Роббинс, подпрыгивают. – Это вы Джана Сайкс? Встаньте, дорогая.
У Шелли поросячье личико и маленькие глазки-бусинки. Кажется, что он сразу родился заместителем директора пятидесяти с чем-то лет, с лысиной на макушке и красными угрями.
Конечно, мы все поворачиваемся и смотрим, как Джана Сайкс неуверенно встает, пожимая плечами.
– Джана, бретельки на твоей майке очень тонкие.
Джана смотрит вниз и моргает раз, потом два, уставившись на свой черный топ и мужские джинсы, низко висящие на ее худых бедрах. Похоже, с утра она вряд ли задумывается, что надеть.
– Эм… бретельки? – переспрашивает Джана.
Слышится тихое хихиканье.
– Джана, пойдемте со мной. Вас надо переодеть.
– У них сейчас будет контрольная, – говорит миссис Роббинс.
– Я верну ее через мгновение, – настаивает мистер Шелли, и Джана уже направляется вон из класса. Миссис Роббинс раздает тесты, которые явно распечатала из интернета этим же утром. Джана так и не возвращается.
У нас регулярно забирают девочек с первых и вторых уроков. Иногда мистер Шелли, иногда другие заместители или педагоги. На уроке математики Джесмин Стюарт и Келли Чен забирают из-за слишком обтягивающих штанов, хотя мне они такими не кажутся. На уроке химии Карли Сандерс говорят, что ее кофта неприемлема. Это просто кофта с глубоким круглым вырезом, но, может, тот факт, что грудь Карли далеко не самая маленькая в школе, играет здесь какую-то роль.
Я бросаю взгляд на мои собственные скучные джинсы и простую серую футболку. Каждый раз, когда девушку вызывал кто-нибудь из администрации, ей приходилась вставать, словно какой-нибудь кукле на выставке, в то время как ее тщательно осматривали. Когда Келли Чен пришлось встать на уроке математики, ее щеки так быстро порозовели, что я почувствовала, что краснею просто из сострадания. Я бы скорее умерла, чем позволила всему классу рассматривать меня и мою одежду.
На уроке английского две девочки на заднем ряду утопают в огромного размера спортивных костюмах. Ярко оранжевые с белым кофты доходят почти до колен, а воротник явно натирает шею. Судя по всему, в это должны переодеваться девушки, которые нарушают правила.
– Что, черт возьми, происходит? – спрашивает Люси, когда я сажусь рядом с ней.
– С чем?
– С этими Эстер Прин
[18] вон там, – говорит она, кивая в сторону девочек. – Что за странные проверки дресс-кода?
– Кто знает, – отвечаю я, – руководство периодически будоражит.
– Это полный произвол, – говорит Люси, но я не успеваю ей ответить, потому что раздается звонок и в класс заходит Сет Акоста. Я наблюдаю, как он проходит к своему месту, и гадаю, вспомнит ли он о нашем утреннем разговоре. Но ничего не происходит. Митчелл Уилсон и его команда протискиваются в дверь несколько минут спустя и конечно же, мистер Дэвис ничего им не говорит.
Тихий приятный голос раздается из-за двери.
– Мистер Дэвис, извините, что прерываю, но меня перевели в этот класс.
Мальчики на задних рядах негромко улюлюкают, когда Эмма Джонсон подходит к мистеру Дэвису и отдает ему розовый листок. Она садится на место такая вся аккуратная и милая, каждое движение продумано и отточено. Она игнорирует улюлюканье Митчелла и его дружков до самой последней секунды, лишь перекидывает волосы через плечо и бросает на мальчиков один из тех взглядов Эммы Джонсон, которые парни получали еще с пятого класса. Взгляд, который кажется одновременно раздраженным и приглашающим. Всегда было интересно, как ей это удается.
Жизнь Эммы, как сказала бы бабуля, просто сказочная. Красивая, популярная, умная ученица, богаче многих, капитан чирлидеров и, кстати, достаточно милая, когда ты с ней заговариваешь, а я говорила с ней примерно пять раз за всю жизнь. Обычно такие девушки мерзкие и заносчивые, но Эмма не такая. Она ведет себя словно политик перед выборами, что недалеко от правды, ведь она вице-президент класса. Аккуратная, зрелая. У нее есть цели. Однажды в девятом классе на уроке «навыков жизнедеятельности» – на этом уроке мы должны были узнать, как вести счета, но в действительности просто смотрели объявления общественных служб об опасности метамфетамина – я заметила, как Эмма работает над своим резюме. В девятом классе!
Когда Эмма усаживается, я искоса бросаю взгляд на Сета, чтобы понять, заметил ли он ее. Ведь она просто прекрасна, как ни посмотри.
Но Сет смотрит на меня.
Я немного приподнимаю брови, потому что я поражена или даже в ужасе, а может, мне просто приятно, и тогда Сет опускает взгляд.
