Дороги цивилизации – вот что оставил Европе Рим после себя. Что еще оставила в память о себе римская цивилизация?
Наверняка это водопровод. «Как в наши дни дошел водопровод, сработанный еще рабами Рима». В нашем зеркальном прошлом Владимир Маяковский определяет главное – цивилизацию воды. Здесь Риму не было равных. Вода фонтанов, водоснабжение города, нимферии, бани, термы. Рим был городом цветов, даже на подоконниках инсул росли фиалки. Рим окружали огороды с орошением, которому сегодня позавидует любой фермер. Римские базары – на зависть векам. Ходят странные слухи о том, что в кровавой империи не было за ее историю инфекционных заболеваний. Инженерное совершенство моста-акведука и подземных водных и канализационных сооружений не имеет аналогий и сегодня.
В Эстремадуре римский акведук в 60 арок снабжает водой весь юг Испании со времен Августа Цезаря. А в бани ходили не столько мыться, сколько проводить время. Вода для Рима – образ жизни. Для христианства вода сакральна. Вода крещения, омовения для Рима – основа цивилизации.
Как и сегодня, строительство разделялось на военные, гражданские и уникальные сооружения. Жилые дома, инсулы, мосты, арки хоть и не были одинаковы, но были подобны, поскольку в основе их сооружений был опыт (или школа) типового строительства. Основным элементом, часто повторяющимся, думается, была АРКА. Римская арка равна греческому периптеру.
Арочные свайные мосты, которыми пользуются до сих пор. Иная конструкция была предложена лишь в конце XIX века Жаном Эфелем. Золотой мост в Сан-Франциско. А до того строили арочно-свайные мосты, как в Риме.
Триумфальные арки – однопролетные, как арка Тита, или трехпролетные, как Септимия Севера. Или, например, архитектурное решение амфитеатров. Развернем эллипс объема – и получится мост или акведук с ритмическим повтором арочных пролетов по всей длине или периметру здания. Пример лаконичности и рационализма, которые лежат в основе художественного сознания. Их можно назвать стилеобразующими. Арка – основа созданной Римом купольной архитектуры, такая же образно-конструктивная основа латинского зодчества, как для Греции был периптер с соотношением длинной и короткой сторон как 1 к 0,65. Впрочем, это напоминание того, что вот уже более двух тысяч лет известно всем.
Сегодня арка Тита одиноко стоит, лишенная своего ансамбля – форума Флавиев. Впрочем, от форума кое-что осталось. Амфитеатр Флавиев – Колизей, построенный на месте прудов Золотого дома Нерона. Но воображение наше молчит, а арка Константина стоит ближе к Колизею, чем арка Тита. Бросается в глаза почти калькированное сходство Триумфальной арки Наполеона, возведенной в Париже после египетского похода, с аркой Тита, возведенной в честь победы в третьей Иудейской войне. Так же, как Триумфальная вандомская колонна Наполеона на Вандомской площади в Париже повторяет и мысль, и конструкцию колонны Траяна в честь победы императора над даками, жившими по берегам Дуная. Это римская пульсация в европейском классицизме XIX века. Европейский классицизм дышит воздухом горных вершин, он приподнят над землей, он – на котурнах. Пафос победителей, увенчанных лаврами триумфаторов, с крылатой Викторией – победой за плечами. Классицизм – утверждение гражданских доблестей служения и чувства прекрасного в видимом упорядоченном мире.
Рассмотрим латинскую классику и с психологической точки зрения. Есть разница в ощущении человека, стоящего перед аркой – входом на форум, и ощущением себя «на форуме». Два разных чувства. Иду себе по улице, частный человек, необязательной походкой. А вот на форуме я – уже гражданин великой державы с рукой, выброшенной для салюта. Я живу иной общественно-условной жизнью. Очень важно то психологическое раздвоение граждан Римской империи на «я» внутреннее и внешнее, общественное и частное. На жизнь в присутствии посторонних и в собственном доме. Как нам это близко, как и далека неделимая греческая цельность духовного и телесного. В идеале, конечно. Римская архитектура – гражданская не только потому, что она рождена гражданским обществом. Но и потому, что она выявляет незнакомый до этого психологический тип поведения. А новое грядущее европейское общество наследует не только «Фелису, улицы, мосты…», но и неосознанное или временами осознанное подобие себя с бывшим некогда миром. Нам интересна его история и археология, и мы его понимаем и узнаем себя.
Зрелища Колизея – концентрация, сгусток поведения фанатов всех времен на стадионах. Расшифровка нацарапанных на скамьях и стенах Колизея надписей – интересное свидетельство почти обездвиженного или растворенного во времени массового плебейского сознания. Оставить свое имя, написать, чему равны «Агриппа + Марцелл + Сильвия». А также похабные простенькие рисунки, какие подростки рисуют в школьном туалете. И все это полощется внутри построенного эллипса, которому нет равного по архитектурной режиссуре и технике строительства. К I веку н. э. технология строительства, инженерная мысль достигают вершин гениальности. На две трети разрушенный амфитеатр рассказывает нам о том, что в области зрелищной архитектуры человечество не только не продвинулось, но не может повторить того, что было создано. Быть может, лишь слабо скопировать саму идею амфитеатра. В дождливую погоду или ветреные дни над Колизеем натягивали крышу, сконструированную морскими инженерами. Еще удивительнее то, что Колизей возведен был на воде и его огромная масса покоится на сваях. Загадка строительного искусства буквально все. Исследования фундамента Колизея в середине XIX века показали, что под наземными арками амфитеатра есть еще и другие, подземные, из нерушимого римского бетона, погруженного в воду, несущие всю эту тяжесть. Сегодня, когда ходишь среди руин, удивляешься таинственно-непостижимой мощи имперского Рима. Оголенность материала позволяет вблизи рассмотреть кирпичную кладку, вернее множество кирпичных кладок в сочетании с каменными блоками, бетонными конструкциями и плинфой (соединением тонких слоев обожженной глины со щебнем). Такое пристальное разглядывание деталей строительной техники напоминает удовольствие, которое мы получаем от швов на старинных платьях, от технологии шитья руками. И понимаешь, что скрытая эстетика тайн любой конструкции – залог красоты и прочности готового изделия. В таком сравнении нет ничего парадоксального. Только архитектура и костюм – суть соединение материи с идеей. Именно от владения технологией, инженерией зависит совершенство абсолютных идей, коими и являются произведения архитектуры. Как от точности кроя и обработки зависит совершенство линий одежды.
В середине XV века гений архитектуры Возрождения, поздний потомок латинской культуры Филиппо Брунеллески решал многие инженерные и строительные вопросы по возведению купола над кафедральным флорентийским собором Санта Мария дель Фьори. Нужно было построить такой купол, который не деформировался бы со временем. И он нашел единственно правильное решение: применил римскую кирпичную (типичную для римской архитектуры) кладку «рыбьего хвоста».
Все, что было известно римлянам об архитектуре, инженерии, строительной технике, описано в «Десяти книгах по архитектуре» известного архитектора и теоретика Ветрувия, современника Цезаря и Августа. Актуальна ли эта книга сегодня? До сих пор ее переводят на все языки мира. Она является учебником и одновременно историческим бестселлером.
