Именно он, Бернард, кастрировал поэта и писателя Абеляра, не меньшего ученого, чем он сам. Абеляр – величайший писатель, уникальный, написавший большой любовный роман. Он совратил свою ученицу. Бернард его изловил и кастрировал, чтобы тот за маленькими девочками не бегал, а сидел в монастыре и писал книжки. А потом они помирились.
Бернард ликвидировал то, чего в России придерживаются до сих пор. Он был великий реформатор. Он создал прекрасную даму, ликвидировав границу между искусством светским и религиозным. Он из Богородицы создал женщину, назвав ее Мадонной, или прекрасной дамой. Любимый сюжет XII–XIII веков – «Коронование Богородицы». Выглядит это так: сидит молодой человек с молодой девушкой, она – блондинка, одета как принцесса, и он – молодой красавец. До Куликовской битвы 200 лет, Владимирская Русь на дороге в этот момент. Все уже в расцвете, и этот сюжет есть показатель нового культа – Царицы Небесной. Если искать имя этого идеолога, то вот оно – Бернард Клервоский, как позже Карл Маркс и Ленин. За идеологией всегда кто-то стоит. Но есть еще широкий пласт, потому что Средневековье – это тема Любви и Креста. Блок написал поэму «Роза и Крест», но он ничего в этом не понимал, и у него вышло неудачное произведение. В трансепте, в пуповине сердца креста, прекрасная дама. Она и сердце Бога, и душа Бога. Здесь видна связь с совсем другим слоем.
Каменщики не были стихией, они входили в цех и построили горизонтальный мир цеховой Европы. И они должны были быть идеологами, теми, кто эту систему выстраивает. Точно так же, как фараоны, которые строили свои консервные банки. Поэтому мы сравниваем готические соборы с древнеегипетской архитектурой. Сколько лет пирамидам? Никто не знает. То ли 10, то ли 20 тысяч лет до н. э.
Они артикулировали свой мир как мир цеховой, потому что все раздроблено, государства нет. Главный центр обмена валюты находился в Шампани: там была ярмарка, и все ехали туда. Мир объединяла торговля, это была база, на которой все стояло. И была великая идеология: мы над всеми. Была власть крестоносцев. А кто они такие, если смотреть на них взглядом сегодняшним? Мафия. Они все были миллионерами. Они были Соединенными Штатами Европы. У них в руках были все деньги. Они создали свой особый христианский мир. И это продолжалось до тех пор, пока Филипп IV не пожег их на костре, на свою голову. Он был жадный и глупый недоучка, а они взошли на верх и сказали: «Вам не дожить до конца года».
Скажем несколько слов о наговоре на тамплиеров. Мы должны становиться умнее. Наша история должна нас чему-то научить. Если нам нужно людей уничтожить, мы о них можем сказать все что угодно и оболгать их так, как нам это надо. Тамплиеры говорили, что они зад друг другу целовали, и мы им верим. Это такая сторона нашей психики, очень сильная и живучая. Культура эпохи Возрождения – это культура именных гениев, а культура предшествующая – культура анонимных гениев. Она абсолютно гениальна. Там, где тайна, сильно нарастает подводная часть. А нам надо заниматься надводной.
Создание художественного языка: готика, Китай, Древняя Русь
Исследование древнейших скальных росписей производит грандиозное впечатление. Кто это мог сделать? Фрески этих животных сделаны так, что вы смотрите на оленей, быков и одновременно видите и скульптуру, и живопись. Только в качестве объема использовалась фактура стены: чтобы нарисовать тело животного, нужно было сначала выискать нужные объемы в стене. И все эти росписи представляют собой необыкновенное соединение скульптуры естественного рельефа с живописью или живописными контурами. Да еще и цветные рисунки попадаются. Какими красками их делали? Неизвестно. Вероятно, это были какие-то пасты. Поэтому это залезание в глубь времен, к истоку может носить характер констатации. Мы можем только констатировать, но мы не можем анализировать. И мы не можем работать с этим материалом. Он не поддается анализу, и ни на один вопрос нет ответа, только возможность описать факт и где-то, весьма примерно, установить время. Так было, когда нашли фрески с изображением марсиан: сначала перепугались, а потом сказали, что это подделка. Но кто и когда это подделал? Ответа нет. Поэтому существует табуированная зона в искусстве.
Мы так рады, что у нас есть Интернет, и нам кажется, что мы держим Господа Бога за бороду. Ерунда! Это борода держит нас. Мы не можем ответить практически ни на один вопрос. Наша возможность о чем-то судить условно начинается с античности. Лучше всего с нее начинать. Хотя, конечно, она начинается значительно раньше – в древнекитайской культуре. Там мы хотя бы ее видим и можем проследить черты военной, общественной и художественной истории. Но вы никогда не можете соединиться с тем, что не имеет текста или контекста. Герасимов сказал: «Вот, это есть. И алтайский человек был».
После войны некий профессор Маттео устроил выставку. Каталог этой выставки находится в Ленинской библиотеке, это раритетная вещь. Там была представлена коллекция странных камней, собранная перед войной – тогда, когда занимались росписями в пещере Альтамира. Представьте себе камень – просто камень, как стена. Вы на него смотрите, а на нем изображена кошка. Можно сказать, что это игра природы, однако у кошки инкрустированные зеленые глаза. А рядом с ней то ли волк, то ли собака и человек. Обычный человек, не косой, не кривой – самый обыкновенный. И таких камней было много. Была выдвинута гипотеза, что собственно человек в том круге понятий, который у нас сейчас существует, начинается с того момента, когда он и его сознание отстраняются от природы. Когда он говорит: «Это Я, а это не Я, это кошка». А пока он говорит: «Это Я, и дерево тоже Я», он не может осознать, что «это не Я, а это Я», и поэтому он не может ничего изобразить. Потому что все искусство есть осознание. Это не только осознание типа «мне нужна крыша над головой и одежда», это осознание «кто есть я в мире, в котором живу». В этот момент сознание расчленяется и превращается из интеграционного в дифференцированное. Все, что мы знаем и помним, – это все есть только одна область – область нашего сознания. Как только сознание покидает нас, все перестает существовать. Мы выпадаем в несознательное состояние.
Сегодня необыкновенно прогрессивным и очень актуальным считается английский философ XVII века Томас Гоббс. Он написал несколько философских работ. Одна из них называется «Общественный договор». О чем он пишет? О большом споре с другими философами. В частности, с ним спорил – не напрямую, а посмертно – Кант. Он вел с ним диспут, потому что у Канта есть идея о том, что человек рождается с врожденным нравственным чувством. Гофман хохочет над Кантом, когда пишет роман «Житейские воззрения кота Мурра». Этому Мурру было свойственно врожденное чувство нравственности, и он это чувство декларировал. Он был большим патриотом, потому что нравственное чувство включает патриотизм, и, обладая этим достоинством, пел гимны своей родине: «О моя родина, мой чердак, какое здесь замечательное сало и дичь!» Когда его хозяин понял, что кот слишком патриотично относится к чердаку, то сделал животному выволочку. Кот Мурр был котом ученым, и гениальный Гофман раскрывает три уровня духовности: это уровень кота Мурра, уровень его хозяина маэстро Абрагама и уровень великого музыканта и поэта Крейслера.
