«Я уже знаю об этом, Мэри. Но я все равно спрашиваю: почему ты это сделала?»
Мэри отвечала, что я – невежественная женщина и ничего не знаю о сострадании. В частности, к жертвам инцеста. Я объяснила Мэри, что никогда не сомневалась в том, что у нее было очень тяжелое детство, но для того чтобы исцелиться, ей придется побороть боль, а не «торговать» ей. И на правах друга я обязана дать ей хороший совет: пусть она серьезно задумается, насколько обоснованы ее душевные травмы, потому что в противном случае никогда не исцелится. Мэри пришла в негодование и заявила, что ошибалась во мне и я ей не друг. На этой ноте закончился наш разговор в ресторане, и вместе с ним наша дружба.
Меня поразило то, чему я стала свидетелем. Она так и не ответила на мой вопрос. Она целиком и полностью погрузилась в свои душевные обиды, причем до такой степени, что превратила их в некую форму социального капитала. Ей казалось, что поскольку у нее было трудное детство, то ей положены определенные привилегии – право сказаться больной и не выйти на работу во всякий раз, когда ей нужно предаться воспоминаниям, право на финансовую компенсацию со стороны отца за все, что он вытворял с ней, право на бесконечную моральную поддержку со стороны ее «друзей». Мэри казалось, что настоящие друзья – это люди, которые понимают ее душевную боль и отвечают за свою подругу, потому что она зависит от них.
Забавно, но на следующий день у меня была запланирована обзорная лекция в этой группе. Я пришла рано и села рядом с женщиной, которая пришла послушать мое выступление. «Здорово! Как тебя зовут?» – спросила я. Она даже не обернулась ко мне и ответила: «Мне пятьдесят шесть лет, и я – жертва инцеста. Но я должна сказать, что пережила эту душевную боль, потому что не одинока и мы помогаем друг другу. Благодаря этим людям в моей жизни появился смысл». Я была в шоке. Не только потому, что эта встреча повторяла наш разговор с Мэри, но и потому, что я всего лишь спросила, как ее зовут.
Душевные травмы, как язык интимности, отразились в сфере взаимоотношений между людьми, а также на психотерапевтических семинарах. Кстати, не будет преувеличением заявить, что нашим современным романтическим ритуалам женоненавистников и мужененавистниц действительно нужны душевные травмы для «разогрева». Их типичные ритуалы выглядят следующим образом: они идут на первое свидание. Там они знакомятся, расспрашивают друг друга о родном городе, иногда касаются этнических и религиозных проблем (информация первой чакры). Далее разговор плавно переходит к тематике второй чакры: род занятий, личная жизнь, в том числе браки, разводы, дети и, может быть, финансовое положение. Затем они обсуждают тематику третьей чакры – любимую еду, здоровый образ жизни, спорт, досуг и иногда программы личностного самосовершенствования. И в том случае, когда им хочется завязать близкие отношения, они вспоминают о четвертой чакре. Собеседник признается в душевной травме, из-за которой он чувствует себя неприкаянным. Более того, если другой собеседник добровольно соглашается на роль конфидента, то признается в своих собственных, не менее одиозных интимных тайнах. И если они стоят друг друга, то начинают считать себя «товарищами по несчастью». Эти новоиспеченные союзники придерживаются следующих негласных договоренностей:
1. Мы всегда будем поддерживать друг друга во всех мучительных воспоминаниях, связанных с этой душевной травмой.
2. Эта поддержка будет включать реорганизацию любой сферы, связанной с нашей социализацией и даже работой, согласно потребностям нашего обиженного партнера.
3. Если потребуется, мы готовы взять на себя ответственность за нашего обиженного партнера и тем самым показать ему, насколько искренна наша поддержка.
4. Мы всегда вдохновляем нашего партнера на совместное обсуждение его разочарований и готовы уделить ему столько времени, сколько понадобится.
5. Мы без колебаний смиримся со всеми слабостями и недостатками, связанными с переживаниями, потому что такое смирение крайне важно для исцеления.
Короче говоря, отношения, основанные на интимности обиженных, косвенно гарантируют, что духовно немощные партнеры всегда будут нуждаться друг в друге и вечно будут поверять друг другу свои сердечные тайны. С точки зрения человеческого общения, такие связи представляют абсолютно новое измерение любви ради психологической поддержки и соблюдения взаимных обязательств исцеления. С точки зрения силы, никогда еще не было так легко выведать слабые места друг друга, как сейчас. Никогда еще не было так легко сыграть на душевных обидах своего партнера, когда хочется навести порядок и доминировать в близких отношениях с ним. В травматологии были полностью переосмыслены критерии интимности.
Интимность обиженных встретила колоссальную поддержку среди адептов холистической медицины, в частности, в литературе о взаимосвязи между психологическими травмами и заболеваниями, между исцелением психологических травм и здоровым образом жизни. Как грибы после дождя, плодились группы взаимопомощи, где обсуждались всевозможные психологические травмы – от инцеста до плохого обращения с детьми, от супружеского насилия до помощи родным и близким, которые сидят в тюрьме. Ведущие поднимают рейтинги ток-шоу, публично обсуждая все подробности людского горя (в наши дни человек не только замыкается в своем горе, его забавляет горе других). юристы поняли, как можно превратить свои обиды в экономическое оружие: рекламные ролики призывают людей к сутяжничеству ради возмещения морального вреда.
До 1960-х годов считалось, что зрелый и сильный человек умеет скрывать свою боль и уязвимость. Впрочем, сегодня считается, что такой человек умеет признаться в своих внутренних слабостях другому. Кружки по интересам должны были стать тем местом, где заботливые и сочувствующие люди советуют человеку, как ему выйти из личного кризиса, но ни один из организаторов не предполагал, что их кружки не развалятся в будущем, не говоря уже о том, что очень скоро их последователи начнут активно распространять идеи исцеления. Считалось, что они дают напрокат лодку, чтобы переправиться на другой берег.
Но лишь немногие страждущие захотели сойти со своих утлых суденышек, когда добрались до противоположного берега. Вместо этого они растянули переходный этап своей жизни до бесконечности. Едва они научились рассуждать о травматологии, как им стало очень трудно отказаться от привилегий, которые положены всем убогим в нашей культуре четвертой чакры.
Блуждая впотьмах, не надеясь на исцеление, мы рискуем пристраститься к излиянию чувств, которые называем помощью и состраданием; мы замечаем свою убежденность в том, что нам требуется все больше и больше времени на анализ душевных обид. Так как поддержка единомышленников кажется запоздалой, часто бывает так, что члены кружка по интересам страстно цепляются за нее, как бы говоря нам: «Я никогда не покину вас, потому что это единственное место, где я могу получить помощь. В обычной жизни мне не от кого ждать поддержки. Поэтому я буду жить „на виду“, среди людей, которые понимают, что мне пришлось пережить».
Но у такой поддержки окружающих есть свой недостаток. Бывает трудно сказать человеку, что его все поддерживают и он обязан вернуться к делу жизни. В большинстве случаев эта проблема отражает наше извращенное представление о сострадании. Сострадание – это эмоция четвертой чакры и одна из духовных энергий, содержащихся в сфире Тифэрэт и наполняющих нашу жизнь, достоинство человека и его отзывчивость к страданиям другого. Поскольку питомцы нашей культуры не находили времени на исцеление сердец и даже не видели в этом необходимости, то сегодня они уделяют слишком много внимания прежней слабости и забывают о временных ограничениях. Нам еще предстоит создать модель здоровой интимности, которая дает силу и все-таки беззащитна. В настоящее время мы говорим, что слово «исцеленный» антонимично слову нуждающийся. Поэтому исцеленный человек вполне самодостаточен, всегда позитивно настроен, всегда счастлив, всегда уверен в себе и никогда не нуждается в других. Неудивительно, что очень немногие могут считать себя «исцеленными».
