Валерия тяжело вздохнула. Сергей видел, с каким трудом давался ей этот рассказ. Она тем временем продолжала:
— Мы просидели под землей час... или два часа. Затем, я услышала, как у нас над головой прогрохотали копыта, сверху посыпалась земля. Было ужасно душно... мы едва не задохнулись... и еще тянуло дымом. Я знала, что Беньямин к нам не вернется.
Ее лицо исказила гримаса боли, и она заговорила быстрее:
— Я хотела вернуться за ним, умолять его идти с нами… только ради детей я не стала этого делать... Ради детей.
Она снова замолчала, затем со вздохом закончила свой рассказ:
— Уже почти рассвело, когда мы выбрались из нашего укрытия и пошли через лес. Днем мы прятались и спали, а под покровом ночи шли, пока не дошли до Петербурга.
Сергей с содроганием представил, как Авраам и Лия, у которых не было ни опыта, ни тренировки, проделали все эти многие версты пешком.
— Вот так-то, мой дорогой Сережа, мы и оказались здесь, — вывел его из раздумья голос Валерии. — Мой муж спас нам жизнь своим умом и бесстрашием, а твой дед дал нам новую жизнь. Мы ничем не отличались от настоящих бродяг, когда пришли в Петербург. Нам ничего не оставалось, как прийти сюда, на эту квартиру...
— Но ведь к тому времени мой дед уже умер...
— Да, но завещание все равно было сделано на нас. Мы уже были частью его семьи к тому времени, когда Гершль привел своего маленького внучка знакомиться с нами.
Она провела рукой по Сергеевым волосам, и Сергей на какое-то мгновение словно вернулся в то время, когда был маленьким внучком дедули Гершля.
— Большинству евреев, как тебе известно, — продолжала Валерия, — велено жить в черте оседлости, значительно южнее отсюда. Условия там тяжелы, не прекращаются погромы. Моему мужу претило, что ему указывают, где жить, поэтому он решил построить наш дом в лесу. Гершль же был в состоянии устроить свою жизнь иначе. Доходы позволяли ему жить в Санкт-Петербурге, в собственной квартире, которую он завещал нам.
— Но зачем вам понадобилось менять свои имена? Поняв, что Сергей мало знаком с еврейскими традициями, Валерия пояснила:
— В Талмуде написано: «Четыре вещи могут изменить судьбу человека: благодать, смиренная молитва, перемена имени и перемена деятельности». После того как на нас напали там, в лесу, мы решили расстаться с нашими прежними именами — и прежними судьбами тоже. Мы решили смешаться с остальными. Ходим на службу в православную церковь. Гершль даже устроил для нас свидетельства о крещении, чтобы весь маскарад был уж совсем полным.
И Андрей, и Аня продолжают следовать нашей еврейской вере, но втайне. Они понимают, какого риска стоило Гершлю принять у себя беглых евреев, справить эти документы... и каких денег тоже. Они не забыли и того, что их отец отдал жизнь, чтобы нашей жизни ничто не угрожало. В наших сердцах мы по-прежнему Сара, жена Беньямина, Авраам и Лия. Но, Сережа, пожалуйста, зови нас нашими новыми именами... ради нашей безопасности.
Сергей понимающе кивнул, хотя и подумал про себя, что поначалу это будет не так просто.
Валерия же снова заговорила о детях:
— Михаил, бывший подмастерье Гершля, взялся обучить Андрея ремеслу. Так что Андрей тоже скрипичный мастер. Он более серьезный, чем его отец, хотя во многом — точная его копия. Ну а Аня у нас уже совсем взрослая...
И в этот момент открылась дверь. Сергей встал и, обернувшись, увидел в прихожей девушку с раскрасневшимися щеками. В руках она едва удерживала свертки с покупками.
У Сергея едва не подкосились ноги, а челюсть, уже во второй раз за сегодняшний день, снова отвисла. Он не верил своим глазам — прямо перед ним была та девушка, которую он потерял сегодня в базарной толчее. Это была Аня, и вот теперь она с удивленной улыбкой тоже смотрела на него.
Ее глаза были зелеными, как изумруды, сиявшие каким-то внутренним светом. Вьющиеся волосы, отсвечивавшие золотом в солнечном свете, обрамляли доброе и открытое лицо. В этот миг Аня, выкладывавшая свои свертки на столик в прихожей, улыбнулась ему еще раз и поправила непослушный локон, и Сергей влюбился в нее второй раз за сегодняшний день.
Все произошло так стремительно, словно бы его по мановению волшебной палочки перенесли из привычного мира в другой мир, более утонченный и возвышенный.
Остаток дня прошел для Сергея словно во сне.
Валерия напомнила Ане, что однажды она уже встречала Сергея — давно, когда была совсем маленькой. В ответ она посмотрела на Сергея открытым и приветливым взглядом, словно узнав его спустя все эти годы. Но было в этом взгляде что-то еще, таинственное и неуловимое, что давало ему надежду.
Когда же Аня с матерью вышли на кухню, Сергею показалось, что белый свет померк в ее отсутствие. Тем 6олее был он разочарован, когда Валерия вышла одна, хотя она и сказала:
— Оставайся у нас на пару дней, Сережа. Так решил бы твой дед, и мне тоже хотелось бы этого. У нас есть одна незанятая комната — надеюсь, тебе в ней будет удобно…
— А Аня не будет... не будет против, если я останусь?
Валерия, шутливо подбоченясь, только покачала головой:
— Последний раз, когда мне попадались на глаза бумаги на эту квартиру, там никакая Аня не значилась в хозяйках. Конечно нет, ну подумай сам, с чего бы она стала возражать?
Наконец к ним вернулась и Аня — она успела переодеться в темно-синее платье, которое подчеркивало ее изящную фигурку. Сергей понимал, что невежливо поедать глазами едва знакомую девушку, но ничего не мог с собой поделать. По крайней мере, у него хватило самообладания не глазеть на нее с открытым ртом.
Голос Валерии вернул его к реальности:
— Сергей, будь добр, подбрось еще пару поленьев в огонь, а мы с Аней пока займемся ужином. Андрей вот-вот вернется, так что вы с ним сможете заново познакомиться.
Женщины вернулись в кухню, а Сергей занялся камином. Вскоре открылась дверь, и на пороге появился Андрей. Он был почти таким же, каким запомнил его Сергей, — долговязый и худой,почти не изменившийся с мальчишеских лет. Услышав, что сын вернулся, Валерия вышла из кухни и представила их друг другу. Андрей приветствовал Сергея немного формально, но вполне дружелюбно, совсем как тогда, много лет назад.
За ужином завязалась беседа, но Сергей все говорил невпопад. Он никак не мог отвести глаз от Ани, надеясь, что и она одарит его взглядом. Когда же он сообщил о своих планах эмигрировать в Америку, ему показалось, что на ее лице промелькнула тень разочарования. Неужели она тоже что то к нему почувствовала или это была простая вежливость?
Тут вдруг Сергей вспомнил о часах. Извинившись, он поспешил в прихожую за своим рюкзаком, вернулся с ним в столовую и вынул часы из чехла. Вкратце он объяснил, как дед оставил ему карту тогда, много лет назад. И лишь теперь он смог найти все то, что, закопанное на лугу возле Петербурга, спрятал для него дед.
