Сергей не решился повернуться, но такое необычное приветствие скорее обрадовало его. Если тот, кто держал саблю в руках, захотел бы убить его, давно бы это сделал. Сергей понял, что приехал туда, куда хотел. После некоторого молчания послышался резкий голос у него за спиной:
— Чего надо?
— Я приехал учиться сабельному умению у господина Разина, — сказал он.
Острие сабли сильнее впилось ему в спину.
— Кто тебя послал?
— Э-э... один казак... рассказал мне о том, как...
— Я уроков фехтования не даю. Иди откуда пришел!
Опустив саблю, незнакомец обошел Сергея и закрыл за собой дверь.
Сергей постучал снова.
— Пошел прочь! — послышался из-за двери все тот же гортанный голос, теперь уже скорее похожий на угрожающий рык, от которого у Сергея невольно мурашки побежали по коже. Но он все же поднял руку и постучал еще.
— Позвольте же мне объяснить... Сама судьба привела меня к вам, чтобы вы стали моим учителем...
Дверь с треском распахнулась.
— Еще раз стукнешь... — тихо и внятно сказал незнакомец.
Сергей впился взглядом в его лицо: острые скулы, пронзительные глаза, загорелая, гладко выбритая голова... Но дверь тут же закрылась.
Сергей наконец пришел к тому, кого так долго искал. К тому, кто мог бы ему с оружием в руках показать, чем победа отличается от поражения, победитель от побежденного. И вот, оставив за спиной столько верст трудных дорог, столько пережив в пути, он получил от ворот поворот. Внезапно ему вспомнились слова Алексея — или, может, это был голос его дяди Владимира? «Воин должен без остатка посвятить себя своему призванию... тому, что он должен совершить».
Другого призвания у него нет. Сергей решил, что не сдвинется с места. Разину придется стать его учителем. Или похоронить его здесь.
Осталось только решить, как быть с Дикарем. Он ведь не соглашался торчать тут у Разина под дверью до самой голодной смерти. Так что Сергей отвел жеребца к ручью, который был шагах в двадцати от хутора. Стреножив коня, Сергей оставил его под сенью раскидистых сосен. Было холодно, но не морозно, да и теплая зимняя попона не даст Дикарю совсем уж замерзнуть. Вдобавок накануне он получил щедрую порцию овса, когда они останавливались на ночлег в деревне, а по берегам ручья было вдоволь молодой травки.
Сергей же вернулся и, скрестив ноги и прислонившись спиной к стволу сосны, сел перед хижиной того, кого он выбрал себе в учителя.
Прошел час... два часа... четыре. Он сначала замерз, затем почувствовал, как тело стало неметь, потом перестал чувствовать, что у него есть тело и что он может пошевелить руками или стать на ноги. Подчас его трясло, как в лихорадке, потом он впал в забытье. Уже была ночь, когда он повалился набок, но, преодолевая мучительную боль, заставил себя вернуться в сидячее положение. Движение немного разогнало кровь по телу, но с кровообращением вернулась и боль. Казалось, в этот миг каждый нерв его тела кричал от боли.
Одно время им овладел лютый голод, но затем и он отступил. Новый день, холодный и ясный, словно подхватил его волной воспоминаний. Одни были светлыми и теплыми, другие — нет.
Аня... улицы Петербурга... ее смех... тепло... нет, уже холодно... ледяная улыбка Закольева и однорукий гигант, разрывающий на ней одежду...
Сергей с едва слышным стоном выпрямился. Пусть ему отказываются повиноваться не только тело, но и мысли. Но его решимость не стала слабее. Его прежняя жизнь умерла. А новая или начнется здесь, или ее не будет вовсе.
Тем временем день становился все теплее — второй день его бдения, — и Сергея снова охватили сомнения. А знает ли Разин вообще, что он сидит здесь? Ведь ему, привыкшему к отшельнической жизни, ничего не стоит уйти в лес на несколько дней. Но, словно в ответ, скрипнула дверь, и едва слышные шаги стали удаляться в сторону леса. Прошло какое-то время, и он снова услышал звук тех же шагов. Нет, Разин, несомненно, заметил его. Он просто решил не обращать внимания на непрошеного гостя.
К закату уже второго дня тело Сергея закоченело настолько, что он не смог бы пошевелиться сам, даже если бы и захотел. Пересохшими губами он старался уловить хоть одну снежинку, страдая от нестерпимой жажды. К рассвету для него все перестало существовать. Не было больше смысла ни в чем. Ни в свете, ни в тьме.
И еще одна ночь. Еще один день. На какой-то момент в уме установилась неизведанная раньше ясность, словно серые клубки мыслей и образов в его уме, наконец-то расступившись, дали ему увидеть самого себя. Я лишился рассудка? — спросил он сам у себя. — Или наконец-то знаю, чего хочу? Одержим своими желаниями? Покорился своей судьбе?
Пришла полночь, и с ней полная, непроглядная темень. Последнее, что помнил Сергей, были вспышки молний, которые били то ли в ночном небе, то ли у него в мозгу.
Стала сгущаться какая-то чернота, и он понял, что назад уже хода нет. Он был на пороге смерти.
Голос, далекий и незнакомый, позвал его. Казалось, он звучал отовсюду, этот голос, но, вслушиваясь в него, Сергей понемногу приходил в сознание. Его звал учитель...
Это был голос Разина.
— Ну, ты, — Сергей уже явственно разбирал слова.
— Подыхать надумал? А могилу тебе кто — я буду копать? А ну, не спать, не спать!
Сергей постарался встать, но не смог даже пошевелиться. Чьи-то руки подняли его голову, но удержать ее он не смог.
— Гляди ж ты, — послышалось бормотание Разина.
Он принес ведро, с размаху окатил тело Сергея водой, а остаток вылил ему на голову. Холодная была вода или совсем ледяная, Сергей не понял, но руки и ноги постепенно стали отходить. Разин тем временем вернулся с новым ведром воды и с плошкой в руках. Осторожно умыв лицо Сергея, он поднес плошку к его губам.
— Только не все сразу, — резко сказал он.
Прошло какое-то время, и Сергей почувствовал, что ноги и руки снова слушаются его. Он начал понемногу растирать голени, массировать грудь, потом с тихим стоном откинулся на землю. Силы постепенно возвращались к нему, и он постарался встать. Разин подхватил его под локоть. На негнущихся ногах Сергей сделал шаг, другой.
Разин завел его в свою хижину, посадил на крепкий самодельный табурет. Вскоре на печке уже закипал чайник. Сергей только смотрел, как стремительны и в то же время размеренны движения его хозяина. В мгновение ока на столе уже стояли чайник, миска с колотым сахаром, лукошко с сушеными абрикосами. Разин протянул ему абрикос:
— Ешь не спеша!
Сам он налил себе чаю в блюдце и вприкуску, хрустя сахаром, стал потягивать горячий чай.
— Посиди покуда здесь, отогрейся, — кивнул он Сергею на чурбак возле очага, но теперь уже поддерживать не стал. Над очагом висел внушительных размеров котел, в котором булькала похлебка, судя по запаху, с мясом.
