Он тихо шел по лесу в глубоком раздумье. И его ненависть, как и всякий пожар, загасила сама себя. И когда он с трудом, скрепя сердце, сказал себе, что отпускает этих людей с миром, такой же мир, пусть едва различимый, открылся и для него.
Но, освободившись от своего прошлого, Сергей в то же время утратил и часть своего будущего. Прежде он знал, куда лежит его путь и зачем. Теперь его миссия — поквитаться с врагами, убить их — она была закончена.
Никаких других целей или задач в жизни у него просто не казалось.
Сергей плыл между адом и раем, не зная, к какому берегу пристать.
.37.
Свои вечерние часы все эти годы он привычно проводил в тренировках. Теперь же Сергей обнаружил что открылась зияющая пустота и в его времени, и в его сознании, и в жизни тоже. Огромное количество высвободившейся энергии пульсировало в нем, требуя выходя. Он буквально кожей чувствовал, как ускоряется его мышление, интуиция и восприятие. Теперь, когда его внимание освободилось от всего, что довлело так долго над его совестью, и эта глава в его жизни теперь была закрыта, перед ним открылись совершенно новые, неведомые прежде возможности.
В этот переломный момент Сергей снова оказался на распутье. Отказавшись от мести, он смог и себя простить тоже. Тогда, на лугу, он сделал все в пределах возможного, на что тогда был способен. Да, он не смог спасти свою семью — но его поражение по-человечески вполне объяснимо. Эта мысль помогла ему примириться с тенями своего прошлого. Впервые с того самого дня, как он потерял семью, Сергей почувствовал, что эта жизнь еще кое-что приберегла для него.
Было самое время написать письмо Валерии. Он тут же принялся за дело — в той же самой трапезной, где прежде проводил бесчисленные часы в тренировках, и написал слова, которые шли из самого сердца:
Дорогая Валерия,
я знаю, что у меня больше нет права звать вас матерью. И все же для меня вы по-прежнему остаетесь матерью, - так же как Аня всегда будет моей любимой женой. Надеюсь, что за это время раны вашего сердца успели достаточно затянуться и это письмо не заставит их снова кровоточить, но, наоборот, сможет пробудить более светлые воспоминания о той семье, что однажды у нас была. В вашем доме я нашел свою настоящую семью. Потеряв Аню, ослепленный своим горем, не сразу я понял, что без вас с Андреем эта утрата оказалась тяжелой вдвойне.
Я пишу это письмо не для того, чтобы просить вашего прощения. Хочу лишь, чтобы вы знали: я по-прежнему благодарен вам за ту любовь и доброту, которую я получил от вас в наши счастливые годы.
Продолжаю любить вас и молиться за ваше здоровье.
Сергей
Это было слишком запоздалое письмо, да Сергей и не ждал на него ответа. Довольно было и того, что он смог его написать. Ему хотелось лишь надеяться, что настанет день, когда Валерия простит его настолько, чтобы взять это письмо в руки и прочитать его.
.38.
В следующий раз, когда Сергей увидел Серафима, тот снова застал его врасплох. Но теперь это был не пинок и не затрещина, как вполне могло случиться в прошлые дни или годы. Первое, что сказал Серафим ему, было:
— Тебе следует покинуть остров, Сергей, и как можно скорее.
Сергей застыл как громом пораженный, не зная, что и думать.
— Покинуть? — переспросил он, думая, что ослышался. — И куда потом?
— Идем, по дороге объясню. Времени мало, так что, не откладывая, начинай собираться в дорогу.
Словно завороженный, Сергей решил больше ни о чем не спрашивать и только слушать.
— Помнишь, пару дней назад ты спрашивал моего мнения, когда тебе можно будет покинуть остров? Я еще сказал тогда, что дам ответ позже.
— Помню, да.
— Что ж, теперь я могу тебе ответить. Время пришло. Я только что получил письмо. Они собираются на крыше мира.
Много времени на сборы не понадобилось. Прощание с монахами тоже было коротким — пара добрых слов, теплые улыбки. Братья тоже не стали задерживаться и разошлись по своим делам.
Прежде чем встретиться с Серафимом в условленном месте, на ферме, Сергей несколько минут просидел в полной тишине, которую короткое прощание сделало еще более осмысленной. В этой тишине Сергей еще раз задумался обо всем том, чем Серафим поделился с ним...
— Все, что мы должны были сделать вместе с тобой, — сделано, — сказал старый монах. — Но есть и другие, которые тоже могут быть полезны... Это собрание мастеров, все они —
мои надежные и доверенные друзья. Представители самых разных религиозных традиций... они не менее привержены своему пути, чем я — своему. Но им удалось стать выше рамок только своего учения и обратиться к эзотерической, скрытой истине и внутренним практикам. Они исследуют переплетенные между собой корни разных религий, тот единый поток, что питает много источников.
Я не знаю точно, кто из них будет присутствовать. Но ты вполне можешь встретиться с мастером суфийской традиции... дзэн-буддистским
роши...йогом из Индии... раввином еврейской веры... женщиной-кахуной из Гавайев, монахиней и христианским мистиком из Италии, мастером-сикхом... — тут Серафим улыбнулся, прибавив: — и, скорее всего, с ними еще будет один человек по имени Джордж, который принадлежит не к какой-то одной, но ко все этим традициям. Он-то и собрал всех этих людей вместе.
У членов этого союза в ходу поговорка: «Один Свет — много светильников, одно Путешествие — много путей». Каждого из этих мастеров можно сравнить с подобным светильником. Каждый привнес в этот союз свой принцип, свои видение и практики, чтобы открыть дверь в мир духа — внутренний путь к пробуждению.
— Пробуждению — к чему?
— К Единому, — ответил Серафим. — И для того, чтобы служить этой великой цели, они собираются для дружеского диспута, чтобы сравнивать и противопоставлять, испытывать и еще — делиться друг с другом тем, что каждый постиг в свободном и открытом исследовании. Их цель, по моему убеждению, — открыть самые сердцевинные, стержневые практики для тела, ума и духа — стать зачинателями нового универсального пути, свободного от догм и культурных ловушек.
Не буду перегружать твою память их именами — ты и сам их узнаешь в свое время. Главное, что все они соберутся вскоре — в следующее три месяца, так что медлить тебе нельзя.
— Путешествие твое будет не из легких, — добавил он.
— Но тебе ведь не привыкать к нелегким путешествиям.
— Ты не сказал мне, куда будет лежать мой путь, — ответил Сергей.
— Конечно... само собой. Вот, смотри сюда, — Серафим вытащил из кармана рясы сложенную карту. — Я отметил твой путь. Тебе предстоит добраться до места, к северу от Гиндукуша — к Памиру, который еще принято называть «Крышей мира». Это высокогорье можно считать перекрестком дорог из Индии и Тибета, Китая и Персии. И туда-то я и направляю тебя — от своего имени. Это Ферганская долина, и город, который называется Маргилан.
