Нет. Не могут. Задержали полковника КГБ из соседнего управления, он в камере покончил с собой… тут головы у всего руководящего состава полетят. Просто идиоты. Или решили немного подстраховать себя — мол, не в камеру сунули, а на допрос.
Но мы еще посмотрим, кто тут идиот. Сыворотку правды не посмеют, а вот чистосердчное — хрен им…
— Хрен вам! — громко сказал полковник по-русски.
Слушают? Ну и пусть слушают…
Еще за все ответят…
За спиной — хлопнула дверь. Андранян повернулся и… едва не упал в обморок. На пороге — стоял «московский варяг», полковник Попов, живой и здоровый. Он смотрел на него, и в его глазах не было ничего, кроме лютой, звериной злобы…
Он шагнул вперед — и конвоир захлопнул за ним дверь. Андранян в ужасе попятился… но за спиной была холодная стена.
Стенка…
Ровным шагом — Попов прошел к столу, с грохотом отодвинул тяжелый, колченогий стул и как-то неуклюже сел. Андранян понял, что москвич, ранен. Рука точно сломана — вон, на перевязи, что-то еще и с ногой… и с лицом.
— Садитесь, Андранян — сказал он.
Полковник остался стоять.
— Садитесь, Андранян.
— Вот уж нет…
Москвич пожал плечами.
— Не хотите, как хотите. Можете и стоя. Вам известно, в чем вас обвиняют?
Андранян презрительно скривил губы.
— Кто обвиняет? Ты что ли? На тебе самом — обвинение в убийстве висит. Ты сам — с розыска то еще не снят.
Полковник Попов поднял взгляд на задержанного. Белая кайма у губ и страшный, почти как у мертвеца взгляд.
— Полковник Андранян, в настоящее время вы находитесь в следственном изоляторе города Ростов на Дону. Вам предъявляются обвинения в убийстве, государственной измене, террористическом акте, контрабандных операциях, незаконных валютных сделках. На протяжении многих лет, начиная как минимум с одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года — вы участвовали в деятельности антисоветской подрывной организации, имея целью отторжение Советской Армении от Советского Союза, и образование независимого государства Армения с капиталистическим строем. Именно вы — смазали дело по взрывам в московском метро, представив действия организации заговорщиков как акт одиночной, малочисленной, изолированной группы. Именно вы — организовали события в Сумгаите, в частности через своего агента, которого вы завербовали с целью освещения негативной среды, уголовника Григоряна. Именно вы и такие как вы — организовали комитет КРУНК и через него вступили в связь с французской разведкой.
— Не было никакой разведки!
— Была! Наши люди — взяли Бабаяна в Бейруте. И сейчас — везут домой. Думаю, он много чего может рассказать.
— Пусть рассказывает.
— Пусть — согласился москвич — но на тебя и без того, много чего есть. Помнишь — пятая инструкция? Дело твое — будет рассматривать не суд — а Коллегия КГБ. А там ты знаешь — не будет тебе ни судьи, ни адвоката, гад. Будет только суд твоих коллег, мразь поганая. И мое слово — против твоего. Да еще вот это вот…
Москвич достал из — за полы своего костюма и бросил на стол свернутый листок.
— Дело Затикяна ты вел? На, глянь.
Полковник хапнул лист. Душу окатило холодом. Это был один из тех листов допроса, где Багдасарян признавался в существовании в Армении террористической организации. Лист был выполнен методом электрографического копирования, не было первого листа протокола допроса. Но он наизусть помнил, чья фамилия там стояла. Его фамилия. Старшего лейтенанта государственной безопасности Андраняна.
И за это дело — до сих пор могут поставить к стенке.
— Это фальшивка. Хватит… видеть не желаю.
Москвич рассмеялся.
— Дурак ты, Андранян. Дешевка. Ты думаешь, у меня только один лист есть? У меня целая коллекция таких вот листов. Как вы дела смазывали. Как вы проталкивали на посты антисоветски настроенных людей. Как вы не замечали ситуацию в Карабахе, как вы растили бандитское и националистическое подполье, как вербовали людей в тюрьмах. Как вы ввозили ткани и фурнитуру с Турции, кому перепродавали, с кем делились. И на твоем месте я бы задал сам себе один просто вопрос Андранян — откуда у меня все это.
…
— А знаешь, откуда? Да вы же, мрази, друг на друга компру сдаивали. Каждый под каждого копал, грязь собирал. Как пауки в банке жили. Твои же — тебя в снос и сдали. Как Затикяна с Багдасаряном — кто-то же должен ответить, верно? Они тебя и сдали. Революционеры х…вы. Освободители земли родной, мать вашу.
Андранян бросился на москвича, ударился об стол, протянул руки к горлу.
— Землю… не трогай… землю… гад… не трогай.
Грохнула дверь — ворвались сотрудники КГБ…
* * *
Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С. Соломенцеву
Чистосердечное признание
Я, Андранян Гайк Марташесович, являясь полковником государственной безопасности и заместителем начальника второго управления УКГБ по Армянской ССР хочу повиниться перед вами, Михаил Сергеевич и перед всем советским народом в тягчайших преступлениях, которые я совершил во вред советскому и армянскому народам и родной Армении. Сознаю, что прощения таким как я нет и быть не может. Мой сын, Арутюн хочет служить в Советской армии, но если его не вывезти из Армении — его обязательно убьют и всех моих родственников тоже убьют.
Начиная с тысяча девятьсот семьдесят пятого года, я состою в антисоветской заговорщической группе, целью которой является отложение Армении от СССР и развязывание гражданской войны в Карабахе с целью возврата его Армении. Все это время я понимал, что совершаю государственное преступление, но думал, что делаю это для армянского народа. Лишь после того, что произошло в аэропорту я понял, что связался с бандитами и убийцами, которые убивают армян и им на это наплевать, все что им нужно это развалить страну и ввергнуть народы в братоубийственную войну.
В тысяча девятьсот семьдесят шестом году у меня была свадьба, на которую у меня не было денег. Денег мне дал вернувшийся из заграничной командировки подполковник Караян Василий Марташесович, десять тысяч рублей. Он работал за границей по первой линии, где именно я не знаю, а вернувшись оттуда — временно был направлен в распоряжение председателя армянского УКГБ. Откуда у него эти деньги я не знал, предложил мне попросить деньги у Караяна мой начальник, Манукян Армен Вагенович, которого убили в восемьдесят шестом году. Караян дал мне денег и сказал, что верну, когда смогу.
В начале семьдесят седьмого года у меня были денежные затруднения и в это время ко мне обратился подполковник Караян и сказал, что ему нужны деньги. Я сказал, что у меня сейчас нет денег, тогда он предложил мне участвовать в контрабанде сигарет, продуктов питания и предметов трикотажа (джинсы) с территории Турции. У меня не было другого выхода и я согласился делать контрабанду. Контрабанду мы делали через пограничный пост Маркара, там был переход и мы перегоняли товар легковыми машинами. Пограничники все знали, но всегда пропускали нас без досмотра, потому что по словам Караяна они были в доле. Мы клали вещи большими мешками не только в багажник, но и в салон машины и так ехали. Часть вещей я держал в доме своих родителей в Аштараке, когда они спрашивали, что это за вещи — я говорил, что так надо, и они больше не задавали вопросов.
