— Чо это?
Хаксли — обернул деньги в газету Правда, сверху еще обвязал шпагатом. Все это сорвали и… перед бандитами возникла серьезная проблема…
Дело в том, что каждый должен знать свое место и свои права… в криминальном мире правило «каждому — свое» воспринимается свято. Наказание за отступление от правил, за то, что посягнул на чужой кусок — смерть, часто нелегкая. Мелочь — может ограбить работягу со свежеполученной зарплатой, можно обнести квартиру, можно подломить автомат для продажи газировки или телефонный аппарат. Но это все, что им позволено.
Простой человек — не будет носить две пачки сотенных, да еще доллары, за которые — статья. Если носит, значит это — барыга. То есть подпольный предприниматель, спекулянт — в СССР нормальные, предпринимательские отношения карались уголовным наказанием. А у каждого барыги — уже есть крыша, и крышей этой могут быть профессиональные преступники, так называемое «законные воры», законники, элита криминального мира. И если барыга пожалуется такому вот «законному вору» на то, что его ограбили — вору не составит труда узнать, кто это сделал. Тогда последует наказание, возможно — очень жестокое. Доллары, и две пачки сотенных — не их добыча, ее вырвут вместе с руками и они это понимали…
— Гля… — протянул один.
— Ты кто такой, дядя? — спросил второй — под кем ходишь?
Хаксли уловил изменение интонации…
— Я британский журналист…
Один из бандитов протянул руку.
— Дай.
Второй передал ему бумажник. Тот перебрал его, нашел аккредитационную карточку, отсутствие которой в СССР могло привести к выдворению. Попытался прочитать ее…
— Ро… берт…
— Ты чо, мужик, шпион? — простецки спросил второй.
Теперь уже пришла пора нервничать Хаксли — он хорошо знал, что такое «шпион», потому что именно им и был.
— О, нет… нет, я журналист, понимаете. Я журналист…
Первый — решительно достал деньги, которые до этого изъял из бумажника, положил их обратно. Положил обратно и деньги. Его можно было понять — шпионаж в СССР карался очень жестоко, страх оказаться шпионом — преследовал жителей СССР постоянно. Даже уголовные преступники — не хотели иметь никакого, даже самого малейшего отношения к шпионажу.
— Подымайся, дядя…
Бандит помог Хаксли подняться, вручил ему бумажник и пакет.
— Вот что, дядя… — сказал он — мы тебя не видели, ты нас не видел. Понял?
Голова просто раскалывалась. Тошнило.
— Я ищу… Гагика Бабаяна… Вы не знаете, где он?
— Мы тоже его ищем, дядя. Он большим людям деньги должен. Много денег.
Хаксли попытался понять, что ко всем чертям происходит — но голова отказывалась соображать. Он просто достал две стодолларовые купюры, протянул бандитам.
— Кому он должен?
Второй протянул руку — но первый ударил его по руке.
— Кому должен, тому и должен, это наше дело. Мы тебя не видели, ты нас не видел, дошло? Твои деньги нам не нужны. Давай, дёргай отсюда…
* * *
Когда британский журналист — они видели это — исчез в подворотне — двое курчавых переглянулись.
— Контакт?
Подобрать сотрудников, которые могли бы походить на бандитов было не так то просто — а еще сложнее тех, которые могли бы походить на армянских бандитов. В КГБ тех, кто в молодости мотался в подростковых группировках — и за порог бы не пустили. Пришлось поднимать учеты и обращаться за помощью в милицию.
— Он самый…
Дверь в кабинет, где до этого Хаксли брал интервью у Бабаяна, открылась, в помещение с ксерокопирующей техникой и беспорядком на столах шагнул третий. Ненамного постарше этих двоих, черная кожаная куртка — «бомбер», какие на черном рынке можно за пятьсот целковых купить и то если знаешь у кого.
— Британец?
— Так точно — один из курчавых протянул электроксерографию документа — журналистского удостоверения Хаксли. Третий — посмотрел, поморщился.
— Журналист. Обязательно было по голове?
— Так вы же приказали сами товарищ майор…
— Приказал… — досадливо сказал майор — но не иностранного же гражданина. Башкой тоже думать надо…
— Так мы откуда знали, иностранный он или нет, пока до удостоверения не добрались.
Майор государственной безопасности махнул рукой — мол, что с вами, с долболомами делать…
— Контакт?
— Похоже, что так…
Майор аккуратно свернул ксерографию, положил в карман.
— Вам только волю дай. Остолопы. Продолжайте дежурство.
— Есть.
Выйдя на улицу, майор привычно проверился. Прошел в переулок, вышел на улицу. Подземным переходом добрался до гастронома, под ненавидящие взгляды очереди нырнул в подсобку… Прошел коридором, зашел в кабинетик, где «учитывали» товары двое товароведов, одна из которых была вполне даже ничего. Ее представил ему коллега из территориального отдела КГБ.
— Девочки…
— Ой, какой мужчина пожаловал.
Торговые работницы принялись сразу клеить — их можно было понять, в торговле с мужчинами была напряженка…
— Девочки… пять минут…
— Пожалуйста, пожалуйста…
Дамы вышли. Майор притворил дверь, набрал номер телефона… если иностранные спецслужбы ведут радиоконтроль помещений КРУНКа, то тут уж — точно безопасно.
— Пароль — колодец — сказал майор, когда со щелчком прошло соединение — полковника Икрамова, из центрального аппарата. Срочно…
— Одну минуту…
Еще полчаса назад — майор думал, что у них небольшая проблема. Сейчас — ему так уже не казалось…
— Икрамов — резкий, уверенный голос — кто говорит?
— Тереньтев, московский главк. Линия безопасна.
— Я понял, говорите.
— Во второй адрес наведались. Британский журналист, Роберт Хаксли. Похоже попытка контакта…
— Понял, что еще?
— Провели экспресс — допрос. Судя по характеру ответов британской разведке местонахождение Бабаяна неизвестно. Они так же ведут поиск.
— Что?!
— Так точно.
— Вашу мать… Оставайтесь на месте, приеду. Отбой.
— Так точно.
Майор положил трубку. Вытер пот со лба, вышел в коридор.
— Наша служба и опасна и трудна… — пропела товароведша бальзаковского возраста.
— И не говорите, девочки…
— Товарищ майор… — более молодая пошла в атаку — у нас тут апельсинчики завезли свежие. Можно набрать… килограммчика три — четыре. Оплатите в кассу, как положено.
