— Да, ерунда это все…
Полковник хмыкнул.
— Я тоже учился, друг дорогой. По вечерам вагоны выгружал. Сиреневая
[60] за вагон, нормально? Чего тебя сюда то понесло?
Подросток сразу замкнулся. То же самое, вызывающее выражение лица. Ничего не скажу, хоть пытайте.
Полковник перелистнул страницы дела.
— Как винтовка называется, с которой тебя взяли?
— Калаш, да? — буркнул подросток.
Да уж…
— СВД называется. Как думаешь, как тебя взяли?
— …
— Не говоришь. Тогда меня слушай. Сдали тебя свои же. Чтобы из тебя сделать мученика. Мученика армянского народа. Ты знаешь, что вчера днем БТР расстреляли, несколько солдат внутренних войск погибло?
— Так им и надо…
Папка — хлестко ударилась о стол, звук был похож на выстрел.
— Слушай меня, сучонок. Ты еще никто и звать тебя, никак, воин хренов. Ты дурак, которого подставили свои же, отыграли и в «бито» сбросили. Расстреляют тебя — и тебя не будет на земле. Не будет и все! А знаешь, что потом будет? Потом азеры придут, и армян будут резать. Резать! — заорал Попов — резать! Тут как Афганистан будет!
Подросток дернулся и упал со стула.
— Это вы… виноваты… гады… вы… виноваты…
Хлопнула о стену дверь.
— Ты, гаденыш, свой народ под корень изводишь…
— Вы… виноваты… — хрипел подросток и дергался, а конвой не знал, что с ним делать… — убивать… буду…
* * *
В себя — Попов пришел лишь во дворе. Уже темнело, и стояли люди с автоматами, небрежно повешенными стволами вниз и расползался в тихом и чистом горном воздухе ядрено-самосадный табачный дым.
Рядом стоял Лепицкий. Чуть в стороне — Дохоян.
— Извини — сказал Попов.
— Ты помнишь, как я в Никарагуа ездил в интербригады, кофе собирать
[61]? — вместо ответа спросил Лепицкий.
— И что?
— Вот там — я то же самое слышал. И видел. Ровно то же самое. Только палачи — полицаи местные. Сомосовцы.
Попов хотел выругаться матом, хотел ткнуть своего друга рожей в землю, и тыкать до тех пор, пока мозги не вправятся. Но вместо этого — глухо сказал.
— Не равняй.
— Не равняй? А в чем, б… разница?
Попов не удержался, схватил Лепицкого за плечи, пришпандорил к стене.
— Сказать, б…?
— Ну, скажи.
— Да в том, что это твоя родина, б…! Ё…ый в рот!
— Моя ли? После того, что я видел. Ты сам видел…
Полковник — двинул в зубы, получилось плохо, без размаху. Лепицкий не хотел драться — голова его мотнулась.
— Ну ты и гнида…
— Но не полицай.
— Ну и иди нах…!
Дохоян подбежал сзади, схватил за руки…
СССР, Москва, Кремль. Экстренное заседание Временной комиссии по Карабаху при ЦК КПСС. 15 сентября 1988 года
…В настоящее время силами внутренних войск совместно с приданными частями ВДВ проводится поисковая операция с целью обнаружения и задержания лиц, причастных к нападению на колонну внутренних войск в районе села Киров. Органами милиции и КГБ проводятся мероприятия по ликвидации бандитского сопротивления в населенных пунктах Нагорного Карабаха по плану Сеть. В настоящее время задержано…
Председатель Президиума Верховного Совета СССР Гейдар Алиев сидел в самом конце стола, демонстративно не соблюдая правила рассаживания, согласно которому чем ближе ты к Генеральному Секретарю, тем больше у тебя влияния и власти. Это тоже было вызовом — получается, что он как бы создавал независимый центр силы и сам становился центром притяжения. Рядом с ним сидели силовики: справа председатель КГБ СССР Багиров, слева первый заместитель Министра внутренних дел, Командующий Внутренними войсками, генерал-полковник Шаталов.
Пока Министр внутренних дел — человек Соломенцева, кстати — вел заседание, Гейдар Алиев думал, прикрыв глаза. Содержание доклада он знал, даже не слушая его, равно как и то, какие меры будут приняты. Не сомневался он и в том, что напавшие на колонну бандиты будут найдены и уничтожены, скорее всего. Вопрос был в том, что будет дальше, за пределами этой самой злосчастной бойни.
Вынужденно оказавшись куратором всех силовых структур — Лукьянов, будучи заведующим отделом административных органов откровенно не тянул, в отличие от него, генерала государственной безопасности без партийного стажа — он вдруг понял, что в стране нет огромного количества вещей, которые, с учетом нынешнего состояния вызовов и угроз — просто должны быть. Например — есть три, даже четыре… даже пять структур, отвечающих за безопасность — КГБ, почти независимое ПГУ КГБ, Внешняя разведка, МВД, Внутренние войска и армия, но при этом нет никакого единого центра автоматизации и обработки данных. Вообще никакого. Ближе всего — «мембрана
[62]», генерала Григоренко, но пробуксовывает и она, потому что Федорчук разгромил все попытки информатизации КГБ**. Конкретно, если брать Армению — то ситуация там явно на стыке зон ответственности МВД и Второго главного управления КГБ, но при этом в ситуацию вовлечены так же Внутренние войска и разведка ВДВ. Он попросил Ильхама
[63] — тот как раз занимался сейчас проблемами автоматизации — выделить несколько человек, с допусками к гостайне, чтобы проверить цепочку прохождения информации и проанализировать управляемость событиями в Карабахе. Доклад, который ему положили на стол был вопиющим: никакой управляемости по сути не было. Штаб фактически не работал, основную информацию докладывали не в местный штаб — а в Москву, и отсюда же получали санкции. Санкции видимо брались с потолка, потому что понимать ситуацию не находясь на месте событий было невозможно. Правая рука не знала, что делает левая, более того — и плана действий как такового не было, все сводилось к облавам, проверкам паспортного режима, которые только озлобляли и отчуждали местное население, и попыткам работы с выявленными бандглаварями. Работали по принципу «давай, давай, шуруй, шуруй», часто мешая друг другу. При этом — полностью провалена контрразведывательная работа, потому что азербайджанское УКГБ не имеет возможности действовать в агрессивно настроенной армянской среде, а армянское УКГБ просто умывает руки не спроста. Во-первых — кто делает, тот и отвечает, следовательно, самая неуязвимая позиция — вообще ничего не делать, тем более что формально они правы, Нагорный Карабах не их зона обслуживания. Во вторых — в армянском УКГБ работают армяне, а даже один предатель на пять — шесть человек сделает всю оперативную работу бессмысленной. А они будут — предатели.
