— Я записал. Мир узнает о вашей судьбе…
Хакли немного подумал, и спросил.
— Копченой палку не достанете? Или две?
— Полтинник! — оживился кандидат филологических наук.
Еще и ворует, гнида.
* * *
Комитет располагался, как оказалось на Арбате. Верней, не совсем на Арбате, но примерно там. Во дворах. На Старом Арбате — имеется в виду. Совершенно очаровательное место, старинной архитектуры дома и разные архитектурные стили. Совсем не похоже на убогий советский конструктивизм спальных районов. Здесь были дома, где читал стихи Пушкин, жили другие замечательные люди. Вообще, Москва в этом смысле была вещью в себе — рядом с омерзительным новостроем могла притулиться скромная церквушка, которой не было цены…
Поднимались с заднего двора. Дом был старый, а в старых домах всегда был черный ход для прислуги. В коммунистических домах — такого уже не было.
Прямо на лестничной клетке — было темно — курил здоровяк, кудрявый, чернявый, лет сорока. Хакли он показался похожим на корсиканца — как то раз он еле ноги унес с Корсики. Здоровяк оглядел их — видимо диссидент был ему знаком и он пропустил их вперед.
Они вошли в какую-то дверь. Обшарпанную, без таблички. За ней — была довольно большая комната, полная всяческого действия — кто-то говорил по телефону, кто-то — оттаскивал листовки от новейшего копировального аппарата Ксерокс. Все это походило на штаб, никак не на мирное учреждение…
Англичанин — наткнулся на протискивающегося к выходу человека, который смотрел себе под ноги — и его лицо озарилось радостью.
— Шарль! Салют! Же сюи зерез де ву вуар!
— Салют…
— Комант але ву?
— Трес бьен, мерси — ответил француз, протискиваясь к двери — же сью прессе…
Спешишь, значит…
Шарля он знал, и знал хорошо. У того тоже было журналистское прикрытие, и он тоже был не совсем журналистом. Среда журналистов довольно тесная, все про всех знают — и про Шарля ходили слухи, что он не только оказывает услуги французской разведке — но и состоит в Антикоммунистическом фронте, который возглавляет бывший шеф французской разведки, полковник, граф Александр де Маранш. А финансирует антикоммунистический фронт не французский бюджет — при социалисте Миттеране это было бы странно — а сам Натаниэль Ротшильд.
Возможно и на новейшей множительной технике — тоже стоит значок с пятью стрелами
[76]…
Англичанин скользнул взглядом по стенам. Два плаката, точнее даже транспаранта — сжатый кулак и КРУНК, а так же надписи на армянском. Второй транспарант имел надпись КРИК только по-русски, и что она означает — англичанин не знал.
— Пойдемте же!
Диссидент потянул англичанина вперед.
* * *
Гарик Бабаян оказался коренастым, усатым человеком, от сорока до пятидесяти лет по виду. Совершенно не похож на типаж революционера, молодого бойца, нового Че Гевары. Британского посланника он принял радушно, предложил чаю…
— Я… — Хакли придал голосу и тону максимальную вежливость — хотел бы взять у вас интервью. Это возможно?
— В какие газеты оно пойдет?
— Ну… вообще то выя можете рассчитывать на статью в Дейли Мейл, если информация будет достаточно интересной.
Он что — знает наши газеты?
— Да? Очень хорошо. Можете задавать вопросы. Вас кстати как зовут?
— Роберт.
— Роберт. Хорошее имя. Английское?
— Да.
— У нас, армян тоже есть имя Роберт. Одного моего хорошего друга зовут Роберт. Он как раз находится сейчас там.
— Простите?
— В Карабахе
[77]!
— Хорошо. Товарищ Бабаян, вы понимаете, британские читатели совершенно ничего не знают про Карабах. Не могли бы вы рассказать мне, о чем идет речь?
— Конечно! Нагорный Карабах — часть Армении, оккупированная территория…
* * *
Чем больше британец слушал Бабаяна — тем больше у него возникало крайне неприятное ощущение де-жа-вю.
Карабах — по словам Бабаяна был армянским национальным анклавом в составе Азербайджанской ССР — это как Уэльс в составе Соединенного королевства. Но тот — больше сходства было с ситуацией в Ирландии — в Азербайджане жили мусульмане, а в Нагорном Карабахе — армяне и христиане. От этого — был конфликт, причем, судя по словам Бабаяна — очень серьезный.
До этого — Хакли, а возможно и вся британская разведка понятия не имела о том, что в Советском союзе зреет конфликт наподобие Северной Ирландии. Если США дали СССР Вьетнам в Афганистане — то Британия вполне могла попытаться дать второй Белфаст в Нагорном Карабахе. Со всеми вытекающими, включая теракты в столице.
Криминальная обстановка, по словам Бабаяна была насколько серьезной, что в зоне конфликта постоянно находились внутренние войска — это был советский аналог национальной гвардии или территориального ополчения, армейские части для решения проблем внутри страны, например для подавления бунтов рабочих и крестьян. Преступления — убийства, избиения, угон скота в соседнюю республику.
Ничего удивительно в этом не было — видимо конфликт находился на самой ранней стадии, когда нет устоявшихся террористических и бандитских группировок — а есть просто молодежь с обеих сторон, выражающая недовольство сложившейся ситуацией и совершающая этнически ориентированные акты насилия. Но по опыту Северной Ирландии можно было сказать, как все будет. Озверение, прекращение нормальной экономической жизни, вовлечение в конфликт все новых и новых жителей этой местности, потерявших имущество и родных. Соседняя республика рядом, где сопротивление будет черпать свои силы. Интересно — а сами русские догадываются о серьезности ситуации?
Наверное, догадываются. В этом свете — совсем иначе видится ситуация с подрывом борта американского вице-президента в Ереване, при том что советская сторона полностью засекретила информацию и взрыв даже не показали по ТВ. Нет репортажей и из самого Еревана — это может означать, что в городе чрезвычайное положение.
Неужели местные сепаратисты решили подорвать самолет вице-президента США? Если это так — то они уже вышли на уровень ИРА.
Настораживало и другое — Бабаян с энтузиазмом рассказывал о том, как армяне со всех уголков страны и даже из-за границы — едут, чтобы оказать помощь своим карабахским братьям. Это значило что ситуация ухудшается и быстро. Основной контингент боевиков ИРА — был не из самой Северной Ирландии — а из расположенных у границы ирландских графств. Эти люди не выросли здесь, не жили здесь, не знакомы с представителями другой этноконфессиональной группы с детства — а потому им легче нажать на спуск или бросить гранату. Чужой дом громить всегда легче.
