— Как Божий день.
— Хорошо. Первое — да, мы и в самом деле ведем кое-какую операцию, направленную на сотрудничество с армянами. В этом нам помогает многочисленная армянская диаспора, которая имеется у нас во Франции. Но спешу вас разочаровать. Если вы думаете, что происходящее в Карабахе затеяли мы — вы сильно ошибаетесь. Говорю вам это прямо. Мы не более чем обеспечиваем хорошую прессу и помогаем естественному ходу событий.
Говоря это — де Маранш сильно поскромничал. Очень сильно поскромничал. Все началось в один из крайних визитов ныне покойного Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева. На ней — состоялось несколько встреч, о которых пресса не сообщила — либо потому, что сочла эти встречи маловажными, либо потому, что просто о них не знала.
На одной из этих встреч — академик Аганбегян, экономический советник Горбачева — сообщил собравшимся в Париже представителям армянской диаспоры о том, что Горбачев склоняется к предоставлению большей автономии союзным республикам, а так же к тому, чтобы передать населенную армянами территорию НКАО в состав Армении. Но это было сообщено на официальной части встречи — а на неофициальной Анагбегян сказал, что у находящейся у руля команды есть план реставрации в СССР капитализма с целью легализации нажитого имущества и обеспечения возможности передачи его по наследству.
Одновременно с этим — на тайной встрече с бароном де Ротшильдом министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе договорился с означенным бароном о мерах по сокращению советского влияния в Европе, о сдаче всех позиций СССР, завоеванных в ходе Великой Отечественной войны и о мерах по сращиванию теневой советской и теневой мировой экономики с тем, чтобы в дальнейшем — и в мире и в СССР теневые экономические системы стали доминировать над официальными, нормальными Так же — барон де Ротшильд передал для советских лидеров пятьдесят миллионов долларов США — сорок для Горбачева и десять — для Шеварднадзе.
Увы, данные вложения на данный момент оказались одними из самых провальных в деловой карьере барона Ротшильда. Но он не терял надежды все же окупить их.
— Сэр, я прошу вас дать оценку ситуации в советской Армении. Насколько она по вашему… соответствует нашим интересам…
Барон задумался. Кликнул официанта, заказал на хорошем французском.
— Я заказал и себе и вам минеральную воду — пояснил барон — здесь есть настоящая вода Перье, она привозится сюда контрабандой. Сегодня жарко. Что же касается ситуации в Армении. На мой взгляд она… обнадеживающая.
Барон кивнул в подтверждение своих слов.
— Да, обнадеживающая. И знаете, почему? Потому что там — и не только там, но и по всему Советскому союзу нам удалось выделить из некоего искусственного образования, называемого «советский народ» маленькую, и гораздо более естественную для людей общность, называемую «армянский народ». И если у советского народа семьдесят лет истории — то у армянского — по меньшей мере, семьсот.
Барон прервался. Принесли воду.
— … вы должны понимать… что на одной шестой части суши нет и не может быть единого народа. Слишком много людей, слишком много территории. Мы просто должны… прислушиваться к ходу истории. Неслышному для простых людей, les miserables, но оглушительному для тех, кто хочет слышать. Думаю, Советскому союзу осталось не больше пятнадцати лет…
— Хорошо бы…
— Теперь я слушаю вас.
— Пока особо и слушать нечего… — сказал Авратакис — я просто щупаю ногой почву, перед тем как ступить на нее.
— Расскажите тогда о планах.
Эзоповым языком — американский разведчик рассказал о планах по устройству нескольких лагерей на территории Турции доставки туда оружия и подготовки боевиков. Граф лишь покачал головой.
— Все, чего вы добьетесь — нападения спецназа на эти лагеря. У русских после Афганистана есть большое количество подготовленных людей — и они не будут сидеть сложа руки
[92]. Вы не учитываете того факта, что армяне — живут не только в Армении, этот народ разбросан по всей территории СССР. Пытаясь разжечь серьезный конфликт на границе Армении и Азербайджана — вы оказываете медвежью услугу армянскому освободительному движению.
Граф помолчал и добавил.
— Победа в этой войне не в Ереване. Она в Москве…
* * *
Отдав должное французскому буайбесу в полуразрушенном Бейруте — они возвращались на твердую землю с торчащей из моря скалы. Противно поскрипывали и пошатывались под ногами мостки…
— Я… не могу вам запретить претворить ваши планы в жизнь, мистер… — сказал граф, глядя на оранжево-красное, падающее в море солнце — но буду весьма признателен, если вы будете держать контакт с нашим посольством. Я распоряжусь, чтобы не делали лишних записей. Возможно… мы и сможем быть полезными друг другу.
— Непременно.
Граф показал рукой на стоящие на набережной машины.
— Это ваши сопровождающие или за вами следят?
Авратакис вскипел. Он приказал — никакого сопровождения…
— Был рад знакомству.
Три машины стояли у обколотого пулями ограждения.
— Кто вас сюда прислал, а?
Один из морских пехотинцев, отличавшийся окладистой черной бородой шагнул вперед.
— Я от майора Вебера, сэр.
— Что вы несете? — не понял Авратакис.
— Майор Вебер сказал, что я могу быть вам полезным, сэр, — сказал морпех. — Мое имя — Монте Мелконян.
СССР, Ереван. Ночь на 18 сентября 1988 года
Степан Дохоян возвращался домой из СИЗО злой как собака. Он просто не мог поверить в то, что услышал…
Его — под суд! И за что?! За подонка, который людей взорвал?
Правильно Петросянц сказал насчет этого московского гуся. Правильно! Им дать волю — они всех армян…
Сам Дохоян жил в обычной ереванской пятиэтажке — хрущевке. Несмотря на дефицит квартир в Ереване — он жил один, квартира досталась ему от деда. Машины у него не было, ездил на служебной или ходил пешком — но с его молодыми ногами проблемой это не было…
Он подъехал к дому — когда увидел стоявшего у бойлерной в тени человека. Человека он сразу узнал…
— Гурген Степанович…
Куратор показал на сидение.
— Можно?
— Конечно, садитесь…
Куратор уселся на переднее сидение.
