— При разговоре можете не представляться. Скажете, что полковник госбезопасности Попов арестован, с санкции местного УКГБ, скажете, где я нахожусь. Попросите передать информацию генерал-лейтенанту государственной безопасности Легашу Ивану Францевичу. Сделаете это — и тогда будет отвечать ваше начальство, а не вы…
Москва, Кремль. 17 сентября 1988 года
О случившемся в Ереване — председатель Комитета Государственной безопасности СССР Кямран Багиров узнал уже днем, через два часа после задержания полковника государственной безопасности Попова.
Узнал об этом он от Председателя Президиума Верховного Совета СССР, генерала Гейдара Алиева, который неожиданно прибыл в «дом-2» для внеплановой инспекции. Еще когда внизу доложили, что поднимается Алиев — Багиров почувствовал, что дело пахнет неприятностями. Он едва успел привести себя в порядок… нет, он не был пьяным. Просто всю ночь не спал…
— Что у тебя в Армении опять творится? — раздраженно спросил Алиев, переступив порог кабинета — только что сообщили, у здания обкома партии собирается агрессивная толпа, вот-вот может начаться штурм здания. А вы куда смотрите?
О том, что происходит в Армении — Багирову доложили десять минут назад. Доложили об этом и Алиеву, причем дважды. Сначала — позвонил испуганный второй секретарь, сказал, что в здание обкома уже бросают камни, выбили несколько стекол. А, зная ситуацию, можно предположить, что это еще цветочки, а ягодки пойдут, когда начнут бросать бутылки с бензином. Затем — позвонил зять и сказал, что по линии КГБ пришло сообщение — обком партии окружен разъяренной толпой, возможны провокации. Но вот третий звонок — был наиболее ценным. Агенту Алиева в республике удалось раздобыть и передать информацию о том, что ночью — убит сотрудник местного УКГБ, его труп нашли и кто-то пустил слух о том, что сотрудника убили люди из московской следственной группы. В принципе — типичная провокация, нацеленная на кровавые массовые беспорядки — только особо дерзкая, до безумии дерзкая. Понятно, что тот кто пускает слухи — тот, скорее всего и совершил убийство, старый принцип римского права qui prodest, кому выгодно — никто не отменял. Но даже когда нанимали Рашидова, когда работала группа Иванова — Гдляна — противная сторона не позволяла себе таких вот провокаций. Это значило, что в республике есть люди, готовые на все, и что республика на грани вооруженного мятежа.
Багиров мог ответить — что сам же Алиев приказал ему «не поддаваться на провокации», то есть — не обострять ситуацию. Но так он ответить не мог — если конечно не хотел лишиться разом поста и отправиться на пенсию — а то и куда Макар телят не гонял.
— Информация об этом у нас есть, товарищ Алиев, мы работаем. Обстановка обострилась неожиданно, сейчас устанавливаем причины…
Оба говорили по-русски — все попытки поговорить на азербайджанском Алиев резко пресекал. Даже Сталин — позволял Берии иногда говорить по-грузински, но не Алиев. Багирову докладывали, что по материалам аудиоконтроля (а думаете, не слушали? Слушали, еще как слушали) даже дома Алиевы говорят исключительно на русском языке. В принципе типично для закавказской элиты — Сталин говорил что он «русский, грузинского происхождения», а Берия — «русский мингрельского происхождения».
Алиев сел за приставной столик.
— Причины… Так я тебе скажу сейчас причины. Ночью — в Ереване убили сотрудника местного УКГБ, прикомандированного к московской следственной группе. Сейчас — по всему городу распускают слухи, что он был убит по приказу Центра.
Алиев говорил это не просто так — он не доверял КГБ, он не доверял вообще никому. Все более тщательное изучение событий 37-53 годов привело его к мысли о том, что КГБ тогда играл собственную игру. Когда снимали Хруща — и тут Семичастный, тогдашний Председатель отличился, блокируя все каналы информации. Контролировать КГБ можно было только одним способом — страхом. А для того, чтобы был страх — надо было показывать, что у тебя есть собственные источники информации, независимые от КГБ. Тогда — если кто в КГБ чего и задумает — побоятся делать…
— Паразиты… — Багиров бросил руку в батарее телефонов на приставном телефонном столике.
— Да нет, не паразиты… — сказал Алиев.
Его игра имела одну цель — уже имела. Дискредитировать Политбюро и добиться передачи власти — реальной власти — Президиуму Верховного Совета. И ему — как Председателю Президиума Верховного Совета. Алиев думал даже о выборах… когда тебя избирают не всем населением, а несколько десятков человек, которые и передумать могут… очень неустойчивый такой пост, если не сказать лише. Но выборов он боялся — он мусульманин, многие не поймут. Но вот Политбюро… Ему уже было понятно, что Партия не справляется с руководством государством, кризис в Армении прямое тому подтверждение. На улицах разъяренные толпы, здание республиканского комитета партии в осаде — а секретари сидят в своих кабинетах, жидко обделавшись, звонят в Москву и докладывают, что им уже стекла камнями бьют. Спрашивают, что делать. Что делать, что делать… Штаны сымать да бегать! Выйди, поговори с людьми, чем отсиживаться в кабинете. Боишься? Сказать нечего? А какой ты тогда, нах… секретарь партии, если ты людей боишься, если тебе им сказать даже нечего? Кусок г…а ты, а не секретарь!
И потому — на Политбюро он инстинктивно занимал позицию сторонника самых жестких мер по Армении. Задавить мятеж в зародыше, пока поздно не стало! Остальные — занимали противоположную позицию — часто в пику ему, часто — просто из-за инстинктивной боязни раскачивать лодку и из-за понимания крайней взрывоопасности «национального вопроса». Но кроме Политбюро — есть еще Верховный Совет, Президиум Верховного Совета — по Конституции это и есть власть в стране, а никакое не Политбюро. И там — немало людей, которые считают, что «надо что-то делать, пока не стало поздно».
Вот эти люди — станут его опорой. И армия, милиция, органы госбезопасности — там уже надоели половинчатые меры, ничего не делание… Горбач хоть немало у власти побыл, но первыми вопросы относительно него стали задавать именно в армии, милиции и КГБ. А если толпа пойдет таки на штурм партийного здания — то вопросы начнет задавать уже Центральный комитет Партии — Политбюро. И тогда — может возникнуть ситуация с перевыборами Политбюро — и он будет единственным, кто вовремя предлагал принять меры.
Нет, Алиев вовсе не был человеком, все мысли которого были только об укреплении родной державы… вряд ли в Политбюро был хоть один такой человек. Но Алиев один из немногих — отчетливо понимал, что что-то делать надо. Что отстранением Горбачева — Шеварднадзе — Яковлева, делами по государственной измене — ничего не решилось, что партия потеряла вес в обществе, что выступления воспринимают с кривой усмешкой и не верят. Что на местах — больше половины партсекретарей надо гнать в шею, случись такое, как в Армении — и они будут либо сидеть в своих кабинетах и названивать в Москву, пока к ним в кабинет погромщики не вломятся, либо еще хуже — возглавят погром. В Сумгаите — во главе погрома… ну если и не во главе, то среди участников точно — был первый секретарь обкома партии. И хотя потом он отговорился — мол, водили по всему городу под ножами — Алиев четко понимал, что там произошло. Либо ты врешь, говоришь, что у тебя в городе все нормально, покрываешь безобразия — либо несешь ответственность, слетаешь с поста. А когда беспорядки начинаются — тут выбор небогатый, либо ты толпу возглавишь, либо толпа тебя растопчет…
