— Это что-то меняет? — настороженно спросил Мишка.
— Нет…ничего!
Это известие, действительно, ничего не изменило. Так вот откуда у Миши — не родного сына Дворкина способности прорывать завесу междумирья. Его предок тоже смог такое вытворять, только его жизнь прервалась от пули, пущенной рукой прадеда отчима, поломала планы Миланы, изменив навсегда ее судьбу.
— Ничего не меняет! — справилась окончательно с собой колдунья. Мотор чихнул и снова завелся. Видимо, даже магические машины не способны ездить на нашем некачественном бензине.
Улицы за окном сменяли друг друга. В девять часов вечера Харьков практически пуст. Редкие маршрутки, обгоняя друг друга спешат к остановкам. Медленно переваливаясь, ползут троллейбусы. Где-то в стороне прогрохотал на стыках травмай. Опелек надсадно ревел, щелкая переключателем скоростей.
— Мы опаздываем? — наконец, после нескольких минут молчания уточнил обиженный Миша.
— Не совсем, — нервно улыбнулась Милана, — просто мероприятие очень важное, а так уж вышло, что я там главный распорядитель, а нехорошо, когда гости приходят раньше хозяев.
Сын умолк, глядя в окно. Они заехали в незнакомый ему район. Проскочили несколько узеньких улиц, где вместо асфальта лежал накатанный снег. Повсюду царила унылая картина запустения. Поднялись на небольшой пригорок. Мотор опеля почти сразу же заглох, остановившись у старого домика с выбитыми окнами, заросшего травой по самую крышу. Пристроенная веранда покосилась, грозя вот-вот рухнуть. Забор из гнилого штакетника вокруг дома вплотную примыкал к ржавой ограде старого кладбища. Спутанные ветки клена образовывали над натоптанной тропинкой живой коридор, в котором валялись обертки от конфет, пустые бутылки и шприцы.
— Приехали? — спросил Мишка, выбираясь из машины в след за колдуньей.
— Это дом бывшего смотрителя кладбища. Он умер через год, как на Лысой горе перстали хоронить людей.
— А такое ощущение, что тут перестали хоронить их лет двести назад, — хмыкнул Мишка, осматриваясь по сторонам.
— Где-то так… — подтвердила Милана, пробираясь сквозь глубокие сугробы снега к распахнутой настежь двери домика.
Сын покосился на ворота кладбища, где выбитыми на жести буквами было что-то написано. Надпись была затейливая с ятями и завитушками. Он протер ее рукавом куртки, стряхнув слой ржавчины.
— Харьковское городское кладбище. Открыто в 1825 году, — прочитал он с трудом разбирая старославянский, — захоронения запрещены с 1896 года. Ничего себе! — присвистнул он удивленно.
— Миша! Иди скорей сюда! Скоро будут подтягиваться гости… — Милана стояла на пороге покосившейся веранды, уперев руки в бока.
— Запущено тут у вас все… — пробормотал он, зацепившись брюками за ржавый гвозь, который тутже сломался, превратившись в труху.
— А ты взгляни на это другим взглядом! — попросила Милана.
Мишка зажмурился, почувствовав, как в лицо пахнуло ледяным холодом. А когда открыл глаза завеса между мирами разорвалась. Вместо старой развалюхи стоял вполне себе симпатичный особнячок, а кладбище было приведено в божеский вид. Через все его пространство была протянута длинная аллейка, выложеная плиткой.
— Ничего себе! — присвистнул он.
— А ты говоришь запущено… — улыбнулась Милана.
Над головой что-то просвистело. На черном небе, украшенном серебристыми звездочками на фоне желтой полной луны с темными пятнами кратеров пролетело какое-то непонятное вытянутое тело.
— А вот и Марфа! — радостно потерла руки колдунья. — Пора принимать гостей, Мишенька.
ГЛАВА 19
Когда Мишка собрался на свидание, моя горячо любимая теща тоже времени зря не теряла. В какой-то момент ей стало очень любопытно и почти так же обидно из-за того, что любимый и единственный внук так и не показал ей свою избранницу. Светка с Дворкиным умудрились побывать даже на знакомстве с ее родителями, оценить в полной мере, а вот она как-то не попала в струю.
Острое любопытство пересилило все возможные принципы и условности. Почему всем можно, а мне нельзя, стало ключевым фактором в извечном выборе «быть или не быть». Как только за Мишкой закрылась дверь. Она тут же мгновенно собралась за внуком. И куда делись болезни суставов и повышенное даление. Эльвира Олеговна сразу почувствовала себя намного лучше, а почти самая настоящая слежка создавала полное ощущение авантюрного романа.
Стараясь держаться в тени домов, она следовала по пятам за Мишкой, изредка останавливаясь, чтобы отпустить его подальше. Внучек пошел в нее, даже походка была бабушкина. Он брел к остановке маршрутного такси, медленно переваливаясь, совсем по-медвежьи. Ждать пришлось недолго. Нужный номер троллейбуса приехал практически мгновенно. Загудел мощным движком, защелкал своими длинными усищами, заскрипел ржавыми грязными дверями. Не оглядываясь по сторонам, внук шмыгнул в самую дальнюю дверь, но Эльвира Олеговна, следуя основным заповедям конспирации, залезть в один и тот же транспорт за ним побоялась. Вместо этого она быстро прикинула сколько у нее в кошельке денег оставила Света на карманные расходы и подошла к таксистам, пьющим кофе возле сигаретного киоска «Аттика».
— Чья очередь? — быстро спросила она, выискивая взглядом наиболее порядочного, но таких среди водителей, практикующих частный извоз не нашлось. Пришлось платить двойной тариф, да еще и выдумывать историю про то, зачем ей гнаться за уходящим по проспекту Льва Ландау троллейбусом. Представляете, как она выглядила, когда пошла проторенной дорожкой и потчевала таксиста историей про неверного мужа и ревнивую супругу. И это на седьмом десятке! Шофер попался свосем молодой, а теща выглядела неплохо для своих лет, так что вполне возможно он и поверил, даже сочувственно кивал, но денег содрал все равно немеряно.
Спустя почти полчаса езды троллейус, скрепя всеми своими сочленениями, остановился напротив поворота на «гвардейцев широнинцев», выпустив из своих душных недр довольно большую партию пассажиров, среди разномастного народа, вывалившегося на свежий воздух подходящей партии для Эльвиры Олеговны не было, зато выпрыгнул на остановку Мишка. Теща поймала на себе подозрительный взгляд таксиста, игриво улыбнулась и выскочила из автомобиля. На прощание паренек погудел ей звонким клаксоном. Внук обернулся на громкий звук, но бабушка ловко затесалась в очередь за дешевыми носками по три гривны за пару.
— Носочки! Берем носочки! Разных размеров и рассветок! Носочки! — разорялась продавщица. Кто-то сунул в руки тещи пару, пока она разглядывала куда направился внучек. Не глядя, она кинула полтинник на прилавок и поковыляла за Мишкой, который уже скрывался за повротом. В руках у нее висели носки ярко-красного цвета, наощупь вполне себе теплые и махровые.
Минуя узкие подворотни и переулки, петляя по улочкам, которые и теща видела впервые, внук добрался до нужного дома. Домофон отсутствовал. Он легко отпер дверь своим ключом и побежал по ступенькам, лихо перепрыгивая через одну, а Эльвира Олеговна осталась ждать их на улице, собрав по возможности всю информацию о семье Миланы из источников близких к достоверным. Через пару секунд эти источники обнаружились на лавочке возле соседнего подъезда. Пара бабулек солидного возраста лузгали семечки в открытый пакетик, обсуждая перепитии политических распрь в Верховной Раде.
