Домовой несколько раз дернулся. Уставившись на меня ненавидящим взглядом и затих. Так длилось несколько секунд, а потом раздался громкий хлопок, будто лопнул воздушный шарик. Семен растворился в воздухе, оставив после себя горьковатый запах серы. Светка бросилась ко мне, с трудом наклоняясь из-за уже большого животика. Кровь не останавливалась, но вот странно…я почти уже не ощущал боли, только глухое онемение в конечностях.
— Саша! Ты как? — Мишка бросился ко мне. Шар в его маленьких руках медленно с шипением погас. — Мама, что с Сашей?
— Сашенька, дорогой…Любимый… — Светка отчаянно ревела, размазывая текущие по щекам слезы, гладила меня по спине, но я ее ладоней почти не чувствовал. Холод проник мне в сердце. Через кровь добираясь до мозга.
— Отойдите все от него! — хлопнула входная дверь и в нашу спальню вбежала запыхавшаяся Алаида. Отодвинула в сторону от прохода Эльвиру Олеговну, все еще стоявшую в коридоре со сковородкой. Присела рядом со мной, отстранив руки Светы от моего лица.
— Тебе нельзя к нему прикасаться, — проговорила четко она, кивнув на живот, где жила еще не родившаяся на свет Дворкина Дарья Александровна.
— Алаида Львовна… — начал было Мишка.
— Выйдите все… — попросила ведьма, рассматривая мои раны, но домашние не сделали и шагу. Тогда Шпиц повысила голос, почти прокричала.
— Тут нужен обряд! Пошли вон отсюда! Не видите, что он умирает?!
Только эти слова привели в чувства мою семью. Эльвира Олеговна взяла за руку Мишку, а тот потянул за собой плачущую Светку, все порывающуюся мне остановить кровь йодом или зеленкой. Это в ней сработал инстинкт врача. Она мало верила в магию, а раньше не верила вообще. Пока не познакомилась со мной и не вышла за меня замуж.
— Спаси его… — прошептала она напоследок Алаиде Шпиц, уже не обращающей ни на кого никакого внимания, лишь сосредоточенно рассматривающей мои раны.
— Что ж ты, Дворкин так лопухнулся… — пробормотала она, аккуратно снимая с меня остатки футболки, насквозь пропитанной кровью. Сознание помутнело, моя язык стал вялый и какой-то тяжелый, мне даже шевельнуть им было трудно. Во рту появился какой-то металлический привкус. — Говорила же, что надо меня дождаться…
— Он…он…сам! — выдохнул я из последних сил, чувствуя, как противный мерзкий холод сковывает грудную клетку, и я перестаю дышать. — Подслушал…нас…
— Терпи, Дворкин! — шепнула она мне, нажимая на мои раны. Из разрезанной кожи пошла густая бордовая кровь, стекла по спине тонкой струйкой. Я завопил, но не смог даже дернуться. Все тело одеревенело и стало неподвижным. — Заклятие это! И только заклятием его можно снять, — пробормотала Алаида, делая какие-то таинственные пассы над моей спиной. — Ах, Милана, ах маленькая стерва…Как ловко все заплела! А все думали, что девчонка посредственность каких мало…Оттого и не опасались ее ни капельки…Кровь от крови, душа от смерти, унеси речка глубокая, трава высокая заклятие мертвое, заклятие смертное. Ветер буйный, ветер славный забери боль, залечи раны, медом сладким, полынью горькой. Кровь от крови, душа от смерти…
Алаида повторяла этот наговор казалось бы бесконечно, вгоняя и себя и меня в некое подобие транса. То ли от ран, то ли от монотонного певучего голоса и теплых рук колдуньи, мои глаза начали понемногу закрываться. Сознание заволокло туманом, сквозь плотные клубы которого слышалось настойчивое заклятие:
— Ветер буйный, ветер славный забери боль, залечи раны, медом сладким, полынью горькой. Кровь от крови, душа от смерти…
— Алаида… — прошептал я. Холод ушел. Теперь в области моей изрезанной спины горел пожар. Губы пересохли и потрескались. Я с трудом мог повернуть голову и увидел, как ведьма проводит своими тонкими руками над моим телом, а из ее ладоней течет зеленоватый свет, от которого и исходит сумасшедший жар.
— Лежи уж…Кровь от крови, душа от смерти…
Я не помню сколько это длилось. Может час. А может и больше, потому что за дверью уже стояла Эльвира Олеговна и настоятельно требовала войти и посмотреть результат, потому как внучку она конечно хочет, но кормить и растить ее должна не бабушка, а родной отец. Послушав немного, волшебница, устало откинулась на пол, тяжело выдохнув. Я уже вполне мог повернуться и даже рассмотреть чародейку-спасительницу. Она была бледна, под глазами выползли морщины и темные круги, будто она всю ночь выгружала вагон с цементом, а потом еще и не спала больше суток. Такую ее я еще не видел. Слишком изможденной она была, словно отдала часть своей жизненной силы мне.
— Никогда не думала. Что буду спасать жизнь Дворкину… — проговорила она, усмехаясь.
— А оно вон как повернулось…Жизнь вообще штука непредсказуемая, — я облизал высохшие губы и привстал, опираясь на кровать. — Эльвира Олеговна, можете заходить… — позвал я, но вместо тещи, будто бы и не беременная вовсе залетела Светка. Схватила меня за лицо, внимательно всматриваясь в мои серые глаза.
— Живой! Как ты? Может все-таки скорую вызовем? — словно куклу, она вертела меня, разглядывая со всех сторон. — Только шрамы и ничего…А как же…А бинты? Антибиотики? А вдруг там зараза осталась?
— Все хорошо, малыш, — через силу улыбнулся я, вяло чмокнув ее в щеку, — все уже нормально.
Алаида пришла в себя. Встала, отряхнулась, поправив задравшееся до колен изумрудное платье. Поймала на себе выжидающий взгляд тещи. Улыбнулась и вынесла свой строгий вердикт.
— Жить будет!
— Слава Богу! — облегченно выдохнула Эльвира Олеговна, отправляясь на кухню ставить чайник. Мишка заинтересованно крутился возле ведьмы, пытаясь развести ее на обучение.
— Алаида Львовна, ну что вам стоит!? — обиженно дул губы он. — А если бы вы не успели? Что тогда. Саше пришлось бы умирать?
— Но я же успела? — чародейка потрепала парня по волосам.
— А вдруг…
— Поговорим об обучении потом, — съехала она с темы, поймав строгий Светкин взгляд. В отношении Мишки у нее был четкий, давно построенный план. Отдать ребенка в повара, чтобы получил нормальную профессию, а не бегал, как Дворкин в поисках приключений по всему Харькову, чудом избегая гибели от рук или лап магов всех мастей. Всякие возражения по этому поводу она не принимала, а когда с ней спорили — злилась.
Я приобнял жену и понемногу встал. Кожа немножко саднила. Но я мог ходить, говорить, двигаться, жить! Это было самое главное. С любовью поцеловал жену, ее животик и Мишку, который спас сегодня жизнь не только своей матери, но и не родившейся сестре.
— Молодец, Миш! — похвалил я его, пожимая руку. — Как это у тебя с огненным шаром вышло-то?
— Как в фильме! — обрадовался сын. — Представляешь, как круто, я стою, вижу, что эта тварь бросается на маму, а тут в руке вспыхивает…
— Идите пить чай! — позвала всех с кухни Эльвира Олеговна, которая за такое короткое время уже успела накрыть на стол. Я посмотрел на светлый ламинат. На почти желтом фоне расплывалось кровавое пятно, натекшее из-под меня. Шпиц поймала мой взгляд и слегка подмигнула. Капельки стали скатываться обратно, висли в воздухе, мерцая всеми своими эритроцитами, а потом испарились совсем, будто их тут и не было вовсе.
