— Простите, что вас напугал… — улыбнулся тот, приподняв в знак приветствия цилиндр. Светка еще раз обернулась на Толика, который почти догнал ее, но не обращал никакого внимания на неизвестного, который подошел к объекту охраны. Он, будто его не видел! И от осознания этого у жены по спине побежали сотни мурашек. Холодная испарина выступила на лбу. Светлана выдохнула и повернулась к мужчине.
— Ничего страшного… — пробормотала она, собираясь с мыслями. А что если это именно тот самый шаровский маньяк убийца, которого ищут по всему району? Что если только жертва может его видеть? И именно так он и остается неуловимым для преследователей много лет? Магия…При этом слове Дарья Александровна недовольно шевельнулась в животе. Она, в отличии от своего брата и отца, относилась к чародейству и волшебству крайне негативно, осуждающе пихаясь при каждом его проявлении. Дворкин говорил, что она тоже родится «видящей»! А раз так…то ее волнения — это результат ощущений еще не родившегося ребенка.
— Простите, я, правда, не хотел вас напугать, — снова улыбнулся неизвестный. Впечатление маньяка он не создавал, если бы его видел Толик, то Светка вообще была бы рада такой компании. Он, словно бы сошел со страниц книжки про девятнадцатый век.
— Ничего страшного… — выдавила она из себя. — А вы…Призрак?
Неизвестный мужчина вполне искренне и звонко рассмеялся. Его смех оглушительно громко прозвучал в тишине липовой аллеи. Толик его был просто обязан был услышать, но телохранитель, будто завороженный прошел мимо них, разговаривая по телефону, изредка бросая взгляд вперед, где Светка рассмотрела идущую саму себя. Именно за этим фантомом и шагал охранник Заславского, думая, что объект под наблюдением и все хорошо.
— К счастью нет! — мужчина вежливо подал ей руку, приглашая на прогулку. — Готов провести вам небольшую экскурсию по этим прекрасным местам, взамен моля лишь об обычной беседе…
— Кто вы? — мягко высвободила руку Светлана, напряженно вглядываясь в черты лица незнакомца. Они не расплывались, не исчезали. От его локтя исходило вполне человеческое тепло, но почему-то жене было неспокойно, что неудивительно, если впервые сталкиваешься с такими чудесами. Ее фантом остановился. Толик так же замер. Она сорвала несколько одуванчиков и с наслаждением вдохнула их медовый аромат. — Так кто же вы? Барон Кенинг?
— В какой-то степени да, — кивнул незнакомец, подавая ей снова локоть, — будьте так любезны, не откажите в милости?
Светка беспомощно огляделась по сторонам, намереваясь заорать, но мужчина, будто прочитал ее мысли. Предупредительно приложил указательный палец к губам, медленно с улыбкой покачав головой.
— Дурная идея, госпожа Дворкина…Пока чары действуют, вас никто не услышит. К тому же я не собираюсь вас убивать или, не дай Бог, изнасиловать. Мне необходимо с вами поговорить о цели вашего пребывания здесь и о вашем…муже. Уверяю, что пока вы со мной, вы и ваша дочь в полной безопасности.
— Дочь…Откуда вы знаете? — Светка со вздохом все-таки подала руку мужчине, медленно бредя с ним по липовой аллеи.
— Я много чего знаю, — уклончиво ответил тот, переведя разговор на другую, отвлеченную тему, — как вы находите замок? — спросил он, легко опираясь на трость. Видно было, что она ему нужна лишь для создания необходимого образа, а не по физической необходимости.
— Он прекрасен! — произнесла Светка, чувствуя, как Дашка в животе, возмущенно запихалась ножками. Она чувствовала магию, исходившую от незнакомца, и волновалась из-за этого, прося маму немедленно уйти, но жена не могла этого сделать, опасаясь разгневать неизвестного и навлечь на семью еще большую беду.
— Белый лебедь — это чудеса, истинная красота и магия любви…Вы знаете его историю? — с любопытством спросил он.
— Частично…
— Барон Кенинг построил его для своей жены, которую очень-очень любил. Слуги ее называли Барыня, она была много моложе своего мужа и слишком избалована его любовью. Имени ее история не сохранила. Однажды, она заставила барона возвести летом настоящую горку, лишь потому, что ей вдруг захотелось покататься на санках. Кенинг, повинуясь желанию супруги, соорудил ее из сахара.
— Красиво…
— Наверное! — усмехнулся мужчина. Они ушли уже довольно далеко от замка в тенистый край парка, где старые замшелые стволы деревьев смыкались над головой глухой аркой, создавая впечатления живого коридора. — Только здоровья не было у Барыни…Желаний хоть отбавляй, а здоровья увы…
— И что же случилось? — в Светке взыграло профессиональное любопытство. В голове сразу возникла куча версий по ее специальности гинеколога.
— Туберкулез…Ныне вполне излечимая болезнь при всех новых средствах, препаратах и методиках. В двадцать первом веке от этого не умирают, чего не скажешь про начало двадцатого…
— Она погибла? — с искренней дрожью в голосе спросила жена, уверенная почему-то, что перед ней и есть тот самый барон Кенинг, неведомо какой магией сохранившийся в своем среднем возрасте.
— Она заболела неожиданно, когда они уже задумывались о детях, строили планы на будущее. Барыня не любила своего старого мужа, но искренне желала сделать его счастливым, надеясь, что стерпеться, слюбится… Таков был русский обычай.
— И?
— И Леопольд Кенинг по совету докторов, выписанных из самого Петрограда, отправил ее в Крым, чтобы она смогла подышать морским воздухом, искупаться в море, понаслаждаться солнцем и хорошо отдохнуть… — лицо спутника жены резко побледнело. Она видела, как раздуваются его ноздри, а скулы сводит от гнева.
— Курортный роман? — понимающе кивнула жена, захваченная историей. Она даже на некоторое время забыла, что находится рядом с возможным Шаровским маньяком, начиная ему сопереживать, сочувствовать, принимая за настоящего барона Кенинга — хозяина Белого лебедя.
— Барыня встретила мужчину — офицера, которого полюбил всем сердцем, всей душой, о чем немедленно написала барону, но для неизвестного господина это было всего лишь легкой курортной интрижкой, а не серьезным чувством. Едва у него закончился отпуск по ранению, он вернулся в свой полк, бросив Барыню страдать в одиночестве.
— А что же барон?
— Барон простил жену и вернул обратно. Из Крыма, с места где она познакомилась с офицером он забрал камень, огромный черный морской камень, на котором они встречали рассветы, веря в свою мимолетную любовь. Он ни слова не сказал Барыни, только поместил камень на липовой аллеи, чтобы каждый раз, когда женщина гуляла тут, то видела его и страдала, вспоминая о своем предательстве…
— Более изощренной пытки и придумать нельзя, — с горечью в голосе произнесла Света, качая головой.
— А вот кстати и он… — незнакомец махнул тростью на огромный черный валун с вытоптанной возле него травой. На матовой поверхности камня еще заметны были следы крови начальника службы безопасности Заславского и его секретарши, убитых на этом месте. Сердце Светланы испуганно дрогнуло. Неужели он сейчас бросится на нее, убив на том самом месте, где убил остальных? Неужели это конец? Толика было не видно. Они свернули в какой-то закуток, сойдя с центральной аллеи, подальше от посторонних глаз. А она поверила! Заслушалась! Будто привязанная шагая за маньяком…
