– Он служил в Индии. И, кстати, был женат на индианке. Замечательный человек.
– Возможно, мое раннее пробуждение – расплата по некоему кармическому долгу.
– Уверяю вас, долг не столь велик, – ответил Сандерленд. – Случается, что люди расплачиваются куда более серьезными вещами, нежели раннее пробуждение с больной головой.
– Да уж, это точно. И потом – в качестве дополнительной награды я получила беседу с вами и ваше благосклонное терпение. Думаю, не понадобится ли мне нанять бухгалтера – специалиста по метафизической отчетности? И все ради того, чтобы отблагодарить вас, инспектор, за потакание моим капризам. Не сомневаюсь, что вы могли бы избрать куда менее обременительные способы ведения расследования, чем необходимость постоянно видеть перед глазами даму в обществе ее служанки.
– Леди Фарли-Страуд наговорила о вас массу всего хорошего, леди, да и мои собственные впечатления не столь далеки от ее слов. И пока вы будете присутствовать в качестве наблюдателя, уверен, что дела у нас пойдут. Правда, до сих пор не могу понять, к чему это все вам, – добавил полицейский. – Со слов леди Фарли-Страуд, вы вроде как книгу задумали?
– Да, детективный роман, – усмехнувшись, пояснила леди Хардкасл.
– В таком случае у меня нет вопросов. Наконец-то читатель получит объективное представление о работе полиции, – сказал инспектор. – А теперь давайте перейдем к делу, если вы не против. Начнем с опроса свидетелей. Одного за другим. Работа эта нудная, но я всегда считал и считаю, что доскональность рано или поздно всегда вознаграждается.
По тому взгляду, который бросила на инспектора моя госпожа, я поняла: она явно хочет заявить ему о том, что в деле Пикеринга как раз доскональности-то и не хватало. Но она все же предпочла промолчать.
А Сандерленд снова обратился к своему вездесущему блокноту.
– Мисс Армстронг, сделайте доброе дело, попросите кого-нибудь из здешней прислуги разыскать и пригласить ко мне мисс Сильвию Монтгомери. Посмотрим, что она расскажет о своем визите в библиотеку.
* * *
Сильвия Монтгомери так до конца и не оправилась от пережитого утром потрясения. Теперь она предстала в своей обычной одежде, а не в сценическом костюме. Усевшись перед Сандерлендом и леди Хардкасл, она держалась без особого дружелюбия, но и без неприязни, когда ее стали спрашивать о событиях минувшего вечера.
– …И тогда я пробралась в библиотеку в поисках спиртного. После выступления делать на сцене особо нечего, разве что глазеть на публику да раскачиваться в такт музыке. Обычно я всегда стараюсь улизнуть со сцены в такие моменты. Я обследовала библиотеку, осмотрела стоявший там глобус, заглянула за книжки, под кресла. Ничего. Ни капли. Ну, и я поняла, что здесь искать больше нечего. И в этот момент увидела вас.
Сильвия кивнула на меня.
– Потом я вернулась в зал и уже не выходила оттуда до самого конца, – продолжила она. – Нам удалось выклянчить бутылочку неплохого виски у одной девушки, у нее вчера был день рождения…
– Нет, отмечали ее помолвку, – поправил ее инспектор.
– Вот оно что! Правда? С этим типом без подбородка с усиками?
– Да, с мистером Седдоном. Которому достанется солидный судоходный бизнес.
– Серьезно? Повезло ей. Не можешь выскочить за красавчика, выскочи за богатея. Хорошая девчонка. Так вот, мы взяли бутылку виски и отправились в ту нору, которую хозяева решили отвести нам. Ну и пили там до трех утра.
– И что же, никто из вас не хватился мистера Холлоуэя? – спросила леди Хардкасл.
– Хватились, как же. Скинз его искал, но Роланд потом убедил нас, что, наверное, наш приятель подцепил себе какую-нибудь девицу, ну и закрутил с ней. И нечего его тревожить.
– Он разве из тех, кто мог вот так вот «подцепить» кого-нибудь, мисс? – с недоверием спросил полисмен.
– Он был у нас трубачом, инспектор. Перспектива подцепить девицу на очередной вечеринке вполне могла потеснить игру на трубе…
– Понимаю. О чем вы говорили?
– Когда, инспектор?
– Когда пили. Вряд ли вы все это время пребывали в молчании.
– Ах, вы об этом! Понимаю. Да как вам сказать… о самых обыденных вещах. Как прошло выступление, какие номера удались, какие нет, о том, кто и куда нас пригласит выступить. Об этом и говорили.
– Очень хорошо, мисс, благодарю вас. Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь прошел со мной в библиотеку. Тот, кто был там до того, как совершилось преступление. Надо взглянуть, что там изменилось, если вы понимаете, о чем я. Это не будет для вас слишком обременительно?
Девушка одарила инспектора испепеляющим взглядом. Тот вместо ответа лишь пожал плечами и поднялся. Мы тоже встали и последовали в библиотеку.
* * *
Библиотека представляла собой вытянутое прямоугольное помещение с тремя большими окнами, расположенными вдоль одной из длинных стен. В центре более короткой стены стоял массивный камин, а все остальное пространство стен занимали стеллажи с книгами.
Мне всегда нравились библиотеки богатых домов. Любовь к чтению привили мне наши британские публички еще в те времена, когда мне вместе с бродячим цирком приходилось переезжать из города в город. Но истинную суть чтения я постигла, лишь получив свое первое в жизни место судомойки. Я тайком проникала в библиотеку хозяина дома, когда тот отсутствовал, и полностью отдавалась изучению его великолепного собрания книг.
Кстати, та библиотека в Кардиффе и нынешняя – в «Грейндже» – имели между собой определенное сходство. Там стояли четыре удобных кожаных кресла – по одному в каждом углу, возле одного из них находилась не заставленная бутылками округлая подставка, а рядом с другими тремя были расставлены небольшие столики.
На полированной поверхности деревянного пола неподалеку от камина я различила пятно крови. Приглядевшись, я заметила на уголке камина пятно поменьше.
– Похоже, падая, он ударился головой о край камина, инспектор, – заключила я.
– Правильно, мисс, вы весьма наблюдательны, – похвалил меня Сандерленд. – Мы с врачом тоже считаем, что именно это и послужило причиной черепно-мозговой травмы, от которой скончался мистер Холлоуэй.
Мне, без сомнения, польстила даже такая, пусть слегка снисходительная, но все же похвала полицейского.
На другом конце помещения были свалены чехлы и футляры от музыкальных инструментов. Футляр от контрабаса лежал на боку, и его красная бархатная обивка была порвана. Это почему-то напомнило мне еще один окровавленный труп. Тут же в беспорядке вместе с кожаными ремнями валялись картонки, по виду напоминающие огромные шляпницы.
– Вы так и оставили свои вещи, мисс? – осведомился Сандерленд.
– Вообще-то, нет, – ответила Сильвия, подходя к куче футляров. Для нас инструменты – это как живые существа, инспектор, и мы относимся к ним очень бережно. Не только к ним, но даже и к футлярам.
