– Ну, как вам сказать? Чуток бы поменьше ей высокомерия. А она ведет себя так, будто себе на уме. Будто ей и дела ни до кого нет. Понимаете меня?
– Вполне, сэр. Ну, а теперь об этой вечеринке по случаю помолвки. Вам ведь частенько приходится выступать на подобных торжествах?
– Они наш хлеб с маслом, начальник.
– Значит, и эта вечеринка тоже пришлась кстати? Подработаешь малость, расплатишься по счетам и так далее?
– Верно, сэр. Именно так. Хотя эта свалилась как снег на голову.
– То есть?..
– Ну, нам вручили билеты, и, как говорится, собирай пожитки, да поскорее. Выехали в шесть утра. Видели бы вы, сколько барахла с собой тащили. Оглянуться не успели.
– Понимаю. И часто такое случается?
– С Ролли почти всегда. Наш Ролли легок на подъем. С ним не знаешь, где через час окажешься. Но вообще-то куда чаще мы уже за пару недель знаем, где придется выступать. Планируем, так сказать. Но иногда…
– Что иногда, мистер Мэлоуни?
– Иногда, инспектор, приходится нестись как угорелым. А выступив, так же быстро срываться с места.
– И возвращаться домой?
– Иногда и не домой, а на другое выступление. Никогда толком не знаешь.
– И вам это кажется непонятным? Порой даже подозрительным?
– Ну да. Ничего не могу поделать с собой, но да – кажется.
– А на этот раз вы что-то заподозрили?
– Да нет, ничего такого не было, это точно, но ведь сам-то я не глухой и слышал, что случилось в библиотеке. И кое-что меня тут удивляет.
– Что вы слышали насчет мистера Холлоуэя, сэр?
– Слышал, что заехали ему по голове так, что мало не покажется, да оставили подыхать. Так все кругом говорят, – ответил Скинз.
– Все верно, сэр. Сначала мы думали, что это ограбление.
– Ограбление? Глупости!
– Что, по-вашему, не похоже на ограбление, сэр? – продолжал Сандерленд.
– Мы музыканты, инспектор. Тут шагнешь чуть в сторону – и уже пошли разговоры. И потом – ну что у нас можно стащить?
– Не сочтите за оскорбление, сэр, но и я так вначале подумал. Решил, что вор надумал что-нибудь стащить и кто-то его заприметил. Но потом мы обнаружили, что пропал футляр от трубы. Вот тогда я призадумался, – сказал полицейский.
– Думаете, кто-нибудь увел его футляр? Пустой футляр для трубы?
– Снова в точку, сэр. А был ли он пуст?
– Был ли пуст? Гм. – Скинз на секунду задумался. – Вот что, инспектор. Послушайте, не люблю говорить наобум и не хочу никого втягивать, но в том футляре могло что-то лежать. Вот это я и подозреваю.
– И что там, по-вашему, могло оказаться? – чуть подавшись вперед, стал допытываться Сандерленд.
– То-то и оно. Точно не могу сказать. Но кое-что слышал, только и всего.
– Так что же?
– Ну, наш Роланд, он хитрюга, каких мало. Вечно у него на уме какие-то делишки. Вот, к примеру, в прошлом месяце были мы в Париже – там полным-полно всяких клубов, и они любят старенький регтайм. Ну, эти лягушатники. И вот сидим мы однажды вечером в каком-то кабачке на Монмартре – я, Барри, Робби, Уолли и Сильвия. Два столика заняли. Сидим себе и попиваем красное винцо. Тут подходит какой-то малый и что-то шепчет Роланду на ухо. После этого Роланд и Уолли встают и пересаживаются к нему за стол. И долго о чем-то толкуют.
– А вы не слышали, о чем они говорили? – вмешалась леди Хардкасл.
Мэлоуни Скинз тут же повернулся к ней.
– Вот то-то и оно, леди. И да и нет.
– Что вы хотите этим сказать? – не поняла моя хозяйка.
– Ну, кое-какие обрывки до меня доносились, но я так и не понял из них, о чем речь. Тот парень, который подошел к Роланду, вроде говорил: «Я знаю, как до него добраться, и покупателя нашел, но мне ни за что не протащить его через британскую таможню». А Роланд ему в ответ: «Не ропщи, мы все организуем как надо! Разве нет, Уолли?» И усмехнулся, а Уолли ему в ответ тоже.
– Думаете, они оба замышляли контрабанду?
– Ну а разве не похоже?
– Думаю, да. И если Холлоуэй тоже был втянут в их аферу, то предмет, о котором они говорили, вполне мог очутиться в футляре его инструмента. Но при чем тут вообще Холлоуэй? Если всем заправлял Ричмен, зачем ему с кем-то делиться?
– У него ведь нет футляра для инструмента, – пояснил Скинз. – Он на фортепьяно жарит, так что какие тут футляры? Наши-то сумки иногда осматривают, а вот футляры с инструментами – никогда. Поэтому, думаю, нашему Ролли позарез нужен был кто-нибудь с футляром. Чтобы он мог там что-нибудь заныкать.
– Видимо, сам предмет небольшой, – заключила леди Хардкасл. – Но нашу задачу это мало облегчает. В конце концов, там могло оказаться что угодно.
– Верно, миледи, – согласился инспектор. – А у вас, мистер Мэлоуни, есть на этот счет какие-нибудь догадки?
– Нет, никаких. Они потом бормотали так, что ничего не разберешь, ну а потом нас позвали ко второму отделению.
– Вы хорошо запомнили парня, который разговаривал с Рональдом? Никогда его раньше не видели?
– Нет, раньше я точно его не встречал. Заведение было не ахти какое. Темно, только свечи на столиках в старых бутылках из-под вина… Те еще подсвечники…
– А что у него был за акцент? – поинтересовалась леди Хардкасл. – Вы смогли бы определить, откуда он?
– Говорил он по-английски. Те несколько слов, которые я расслышал, звучали вполне нормально. Такое впечатление, что он изъясняется без особого труда, но кое-какие слова звучали не так, и сразу же можно было понять, что английский – не родной его язык. Понимаете? Он говорил правильно, но чувствовалось, что он – иностранец.
– Но вы так и не поняли, откуда он? – вставил вопрос инспектор.
– Да что я, профессор лингвистики, что ли?
– Нет, сэр, но зато вы обладаете музыкальным слухом. Способны уловить и тон, и ритм – одним словом, все, что обычному уху недоступно. Слух – ваша вторая натура. К тому же вы постоянно в разъездах. Вы уже столько разных акцентов наслушались.
Насупившись, Айвор Скинз погрузился в размышления.
– Ну, я… Не думаю, что он англичанин, – сказал ударник наконец. – Но и не француз – француза, если тот заговорит по-английски, я вмиг определю. Даже если он чешет, как на родном. Выговор у него был такой, как у матросов-индийцев из Ист-Энда.
– Хотите сказать, что он индиец?
– Да, но не из обычной черни, а, похоже, из образованных.
– Был там кто-нибудь еще, мистер Скинз? – спросила я, решив внести и свою лепту в разговор.
– Еще?
– Ну, кто-нибудь, с кем разговаривал этот джентльмен из Индии? Кто-нибудь, кто показался вам странным? Чье присутствие могло бы подсказать нам более точное содержание их разговора?
