– Понимаю, понимаю. Нет, дорогуша, это был заурядный парижский клуб. Пестрое общество. Кого там только не было: и тупицы, и хамы, и люди приличные. И те, кто просто с улицы случайно зашел, послушать музыку, и те, кто при деньгах, кого… ну, потянуло на приключения.
– М-да… – разочарованно протянула я. – Значит, не было никого, кто бы выделялся в этой толпе?
– Нет, лапочка, никого. Самая обычная разноперая компания в парижский субботний вечер.
Я понимающе кивнула.
– Благодарю вас, мистер Мэлоуни, все, что вы рассказали, весьма важно, – подытожил инспектор, записывая что-то в свой блокнот. – Понимаю, что вам это может показаться некстати, но я попросил бы вас не покидать «Грейндж» еще парочку дней. Возможно, мы с вами еще побеседуем.
– Некстати, начальник? – ухмыльнулся Скинз. – Чего уж там! Бесплатный харч и жилье, свежий воздух. Шутите?
– Ну, если вы все так воспринимаете… В таком случае считайте это своего рода отпуском.
– Именно! Что еще я могу для вас сделать?
– Об этом чуть позже. Не сейчас. Большое спасибо, что уделили нам время.
– Не за что, начальник.
Айвор Скинз поднялся, собираясь уйти.
– Леди Хардкасл, мисс Армстронг, – слегка светски-напыщенно произнес он и поклонился. – И не забудь, я все еще не теряю надежду узнать, как мне тебя называть, – бросил он мне на прощание.
Я улыбнулась в ответ и тоже поклонилась. Мэлоуни вышел.
– А как он должен к тебе обращаться? – полюбопытствовала леди Хардкасл, когда за музыкантом закрылась дверь.
– Я еще не решила, госпожа.
– Это такое трудное решение?
– Нет, госпожа, но есть вещи, к которым не мешает относиться чуть серьезнее. В обращении к тебе заключается твоя сила.
– Да уж, что верно, то верно, – согласилась леди. – Инспектор, что вы по этому поводу думаете?
– Если он не заговаривает нам зубы, то, наверное, мы получили парочку хороших зацепок, – ответил полицейский. – Похоже, мистер Холлоуэй и мистер Ричмен замышляли что-то недоброе. И у них был сообщник… Тот самый «образованный индиец», который готов был заплатить за то, чтобы они прихватили с собой и провезли через границу некую вещицу. Впрочем, все это может оказаться и какой-нибудь ерундой. И все же я считаю, что стоит еще раз побеседовать с мистером Ричменом, причем чем скорее, тем лучше. И сразу выяснить, правду ли нам рассказал мистер Мэлоуни.
– Мне сходить за мистером Ричменом, инспектор? – вызвалась я.
Не успел Сандерленд ответить, как в дверь постучали.
Это был дворецкий.
– Прошу прощения, инспектор, это вам.
И он подал полисмену на серебряном подносе телеграмму.
– Благодарю, Дженкинс, – ответил инспектор.
– Я могу убрать чашки и блюдца, сэр?
– Да-да, – рассеянно ответил Сандерленд, не отрывая глаз от телеграммы. – Уберите, пожалуйста.
– Очень хорошо, сэр, – ответил домоправитель, убирая поднос. – Сегодня обед подадут позже. Через полчаса на террасе. Вы, сэр, и вы, леди, отобедаете с нами?
– Не сочтите за грубость, – сказал полицейский, складывая телеграмму, – но не могли бы вы принести мне сюда пару сэндвичей? Мне предстоит немало бумажной работы. Никуда от этого не деться…
– Разумеется, сэр. Я тотчас же распоряжусь, чтобы вам все подали.
– Спасибо, Дженкинс.
– А вы, леди? – вежливо поинтересовался дворецкий у моей хозяйки.
– Вообще-то, мне нужно кое-что уладить в деревне, – ответила та. – Пока инспектор занят, я ненадолго исчезну. Избавлю, так сказать, от своего присутствия.
– Леди, ни в коем случае не связывайте ваш уход со мной, – ответил инспектор Сандерленд. – Раз уж вам понадобилось уйти, идите. Мы ведь сможем снова собраться к трем часам?
– Это было бы замечательно. Итак, Дженкинс, меня к обеду не ждите, – сказала моя госпожа. – Благодарю за приглашение, но не смогу – мне потребуется час, а может, и все два.
– Хорошо, леди. Может быть, не откажетесь выпить кофе по возвращении? – предложил дворецкий.
– Дженкинс, вы просто образец современного… ммм… человека, – ответила на это леди Хардкасл. – Что мы без вас делали бы? Ну, конечно, это было бы очень кстати. Спасибо.
Просияв, домоправитель удалился.
– Что там в вашей телеграмме, инспектор? Что-нибудь важное? – обратилась моя хозяйка к Сандерленду, когда дверь за слугой закрылась.
– Не исключено, миледи. Очень даже может быть.
– А именно?
– Думаю, наши дневные беседы окажутся весьма полезными.
– Да что вы! Как здорово! Но нам пора. Дадим офицеру полиции возможность немножко поразмышлять и удалимся в нашу деревеньку.
И мы удалились.
* * *
Мы вышли через парадный вход и направились в деревню. День выдался солнечный и теплый. Территория вокруг имения выглядела чисто подметенной, аккуратной, со следами былого величия, как и сам «Грейндж». Вообще здесь повсюду царила атмосфера уюта и гостеприимства.
Чета Фарли-Страуд не могла содержать «Грейндж» в былом состоянии. Вероятно, им все-таки следовало продать его и купить миленькую небольшую квартирку где-нибудь в Бристоле или Глостере. Но это ознаменовало бы отказ от той жизни, к которой они привыкли и которую любили. Не говоря уже о том, что с десяток человек прислуги остались бы не у дел. Я очень полюбила эту супружескую пару – деловую и неглупую леди Гертруду и ее добродушного и несколько рассеянного мужа. Без них окрестности определенно утратили бы свое очарование.
– Это там, случайно, не щегол? – спросила леди Хардкасл, когда мы шли по траве вдоль дороги.
– Что вы сказали, госпожа? – отозвалась я.
– Та маленькая птичка. Это не щегол?
– Не могу сказать, не вижу. Зато я вижу леди Фарли-Страуд.
Леди Гертруда, как обычно, была укутана в твид. В огромной шляпе с полями, во внушительных перчатках, а в руках – секатор. Хозяйка имения была явно поглощена подрезкой кустарника.
– Поберегли бы вы себя, Герти! – крикнула ей моя госпожа. – Ваш сад и так – загляденье.
– Ну, это не моя заслуга, дорогая, – ответила, улыбнувшись, леди Фарли-Страуд. – Всю тяжелую работу выполняют садовники, а я подстригаю просто из удовольствия.
– И результат налицо, дорогая, – оценила леди Хардкасл.
Пожилая леди воссияла.
– Как продвигается расследование? – спросила она.
– Только что стало известно нечто такое, что, возможно, очень нам поможет. У меня стойкое ощущение, что ваш изумруд скрывается где-то неподалеку.
– Правда? И в самом деле замечательная новость! И где же он? Когда я смогу снова подержать в руках свое сокровище?
