Он все еще стоял как статуя, пристально глядя на сад внизу.
Внезапно он начал задыхаться, как только его сознание вернулось в тело. В
момент, когда он повернулся и встретился с ней взглядом, её сердце
остановилось. Слезы заструились по щекам от пронзивших её эмоций. Кэт сердито
смахнула их.
- Обычно я так не плачу. Я на самом деле не такая эмоциональная.
Ашерон все еще молчал. Он только подошел к ней, как будто не мог поверить в то,
что видел. Он остановился прямо перед Кэт и уставился на нее, словно на
привидение.
Вблизи он казался огромным. Гораздо более сильным. Она думала, что для дочери
нормально немного побаиваться отца. Но, если честно, она была напугана.
- У тебя была хорошая жизнь? – мягко спросил он.
Это единственный вопрос заставил её плакать еще сильнее; она кивнула:
- Мне хотелось только одного.
- И это?
- Ты.
Эш не мог дышать, его собственные слезы капали из глаз. Это приводило его в
ярость. Он не плакал. Никогда.
Сейчас он думал, как много пропустил в её жизни, осознание того, что он был
абсолютно незнаком со своей дочерью, разрывало его изнутри.
Скольких детей он баловал и защищал за эти столетия? Скольких он обнимал и
отчаянно хотел, чтобы у него тоже был ребенок, но был убежден, что неспособен
на это? Чтобы сейчас узнать, что все это время у него была дочь…
Это так несправедливо
Он сглотнул, ему до боли хотелось подойти и обнять её. Но он боялся, что она
оттолкнет его, как все в этой жизни. Она непременно должна ненавидеть его за
его пренебрежение. Он не станет её винить. Боги знают, он чувствовал себя
именно так, когда узнал о своих настоящих родителях. Презирал их за то, что они
не сказали, кто они, их никогда не было рядом, а он нуждался в любви и
поддержке.
До сегодняшнего момента он не понимал, как тяжела была их первая встреча для
его матери.
- Я не знаю, что сказать тебе, – прошептал он.
- Я тоже. Думаю, мы просто будем стоять здесь, и плакать друг над другом, а?
Её неожиданный юмор заставил его усмехнуться.
Кэт снова вытерла глаза:
- Можно тебя обнять?
Эш раскинул руки, и не успел он пошевелиться, а она уже бежала к нему.
Его потрясло до глубины души ощущение, которое он испытал, обнимая её. Это была
его дочь. Его настоящая плоть и кровь. Гордость обладания волной прошла сквозь
него, но любви к ней было достаточно, чтобы он в ней утонул.
Сейчас он полностью понимал свою мать и её ярость, когда она узнала о его
прошлом. Он хотел ранить каждого, кто ранит Кэт.
Вина за то, что его не было рядом…
Ни разу в жизни он не обнял её. Никогда она, плача, не ощущала его утешающее
прикосновение. Она жила, не зная о нем ничего, кроме того, что он пожертвовал
ДНК для её появления. Единственное его утешение было в том, что он не знал о её
существовании.
Насколько ужаснее было для его матери знать, что он существует, но не иметь
возможности прийти к нему?
- Мне так жаль, – выдохнул он в её волосы, баюкая её голову в руках. – Я не
знал.
- Я это знаю.
Он все еще хотел, чтобы она поняла, как сильно ему жаль.
- Почему ты никогда ко мне не приходила?
- Когда я была молодой, то боялась, что ты на меня разозлишься. Каждый раз,
когда ты сюда приходил, ты был так разгневан. Ты ненавидел Артемиду, и я
думала, что и меня ты возненавидишь, ведь я тебя к ней привяжу.
Он притянул её обратно и взял её лицо в свои руки:
- Я никогда не смогу ненавидеть тебя.
Кэт всю жизнь ждала этих слов, в её глазах появились новые слезы. Чувствовать
прикосновение отца. Это было гораздо приятнее, чем она могла себе представить.
- Я люблю тебя, папа.
У Эша вырвалось рыдание от пронзившей его боли. Эти слова проникли в каждую его
частичку.
- Мне так жаль, Катра.
- Мне тоже. Я должна была тебе сказать. Я знаю. Но я, правда, не знала, что ты
сделаешь маме. Я боялась, что ты её убьешь.
Он горько усмехнулся:
- Я определенно должен был. – Он покачал головой, оглядывая её снизу и сверху.
– Ты так красива. Хотел бы я увидеть тебя ребенком.
Она таинственно усмехнулась:
- Ты не многое пропустил. У меня были кривые зубы и тонкие волосы.
Он засмеялся:
- Я очень в этом сомневаюсь.
- Это правда, и я была просто отвратительна до двенадцати лет. Высокая и
неуклюжая. Я все задевала головой. Это еще иногда случается.
Он покачал головой:
- Ты – моя дочь.
- Уверена, что да, – усмехнулась она. – Не могу представить тебя с плохой
координацией.
- О, уверяю тебя, я лбом на дверях вырезаю знаки. Удивительно еще, что слово
«Выход» не отпечаталось у меня прямо между глаз.
Её мелодичный смех зазвенел в его ушах, и болью отозвался в его сердце.
Эш не мог прийти в себя от того, как похоже её поведение на его. Как будто он
смотрел в зеркало и видел кого-то другого на своем месте.
Но его радость испарилась, как только он осознал, как сильно они похожи, что
это могло означать для Катры.
- Твоя мать хорошо с тобой обращалась?
Медленная улыбка распространилась по её лицу.
- Для нее это очень хорошо. Я имею в виду все остальное, кроме того факта, что
я могла звать её Матисера, только когда мы были одни, но обычно все было
хорошо.
Как ужасно, что она не могла публично признать Артемиду своей матерью. Он очень
хорошо знал эту боль, и был зол на Артемиду за то, что, поступив так с ним, она
продолжала в том же духе с его ребенком.
Насколько эгоистичным может быть человек?
- Она тебя любит?
Кэт сглотнула, она точно знала, что он имел в виду. Он боялся, что её мать была
холодна с ней. Но несмотря на редкое присутствие Артемиды, такого не случалось.
Для облегчения понимания, она взяла его руку в свою. И закрыла глаза, чтобы ему
показать.
Эш резко дернулся, увидев воспоминания Катры. Ей было не больше семи, и они с
Артемидой были одни в её спальне. Они вместе лежали на кровати Артемиды.
Кэт, хмурясь, положила маленькую ручку на мокрую щеку Артемиды.
- Почему ты плачешь, Матисера?
- Ты слишком молода, чтобы понять, моя маленькая.
- Тогда скажи мне, почему ты плачешь, и я не пойму. Но ты почувствуешь себя
лучше и будешь снова счастлива.
