— Запомните слова «насколько помню это сейчас». Они важны с точки зрения оставшейся части рассказа.
С недоумением они кивнули головами.
— Я стоял на месте, где всё напоминало о боях на шпагах, которые мы со Сники устраивали здесь в детстве. Вдруг я увидел, что ко мне приближается маленький мальчик и дико размахивает по сторонам палкой, как шпагой, «Не может быть, — пронеслась мысль, — это же я! Такой маленький!» Почему-то было очень странно видеть себя таким маленьким. Я глядел на него, полного жизни, скачущего и делающего выпады палкой-шпагой в сторону одного дерева за другим. Он приблизился и, направив на меня шпагу, спросил:
— Где ты пропадал? Я ищу тебя весь день.
Не зная, как реагировать и что отвечать, я стоял, уставившись на него. Его вид обещал неприятности, и в то же время он, казалось, весь светился. И тут я услышал голос Сники:
— Он видит тебя точно так же, как ты видишь меня. Желаю приятно провести время!
— Чего ты стоишь, как идиот? Дерись или сдавайся, ты, трус! — крикнул он, махая своей ужасной палкой прямо перед моим лицом.
— Если ищешь боя, то ты обратился по адресу! — ответил я, увёртываясь от его дерзких выпадов.
А затем отломил ветку стоящего неподалёку дерева и вступил в бой. Мы сражались между деревьями, на камнях, за кустами… Прошло неизвестно сколько времени, пока мы, наконец, не уселись на каких-то валунах. Я не представлял себе, где же мы оказались, но это было не важно. Значение имело лишь то, что мы живы и нам весело.
Он взглянул на меня.
— Почему люди такие глупые?
— Тебя снова обзывают глупым? — спросил его я.
— Да, — ответил он, сразу погрустнев.
Я раздумывал, что сказать, когда губы заговорили сами. Было ощущение, что я одновременно говорю и слушаю себя.
— Они не глупы. А ведут себя так от страха.
— От страха перед чем?
— Они боятся всего: что их не полюбят и что полюбят чересчур сильно, боятся умирать, жить, нехватки пищи, боятся, что их обидят или ограбят, — слова вылетали изо рта, и я слушал их так же, как и он. — Они боятся даже того, чего не имеют, боятся чужого превосходства, одиночества и общества других людей, страшатся насмешек и неприятия, боятся неудач, а порой даже удач. Люди боятся тех, кто не боится, ну, а больше всего — друг друга.
— И что же? — спросил он с озадаченным лицом.
— Страх может заставить человека совершать поступки, в которых совсем нет любви. Он даже способен свести с ума. Капля за каплей страх выдавливает из человеческой жизни любовь, оставляя лишь злость, которая затем обращается в ненависть. И всё это сводится к недостатку любви, питающей вселенную и всё, что она содержит. В отсутствии любви расцветают хаос, ненависть, злость и страх. В наполненном любовью пространстве вы встретите мир, радость, удовлетворение, доверие и изобилие.
— Где же тогда вся эта любовь, и почему люди не умеют радоваться?
— Они умеют, но боятся. А ещё не верят, что можно выжить, живя в радости. Они убеждены, что работа должна быть тяжёлой и соревновательной. А что до любви, то она находится внутри каждого человека и только ждёт, когда её выпустят наружу.
— Они думают, что всё знают! Пусть бы играли и веселились, как мы, тогда все были бы счастливы.
— Они забыли настоящую любовь, как однажды забудешь и ты.
Я взглянул на Нину и Денни.
— Удивительно, я помню этот разговор со Сники в моём детстве, но в то же время знаю, что участвовал в нём, будучи ангелом. Если от этого у вас не заходит ум за разум в отношении реальности времени, тогда не знаю, что бы вас могло озадачить.
Нина и Денни кивнули головами.
— Он подпрыгнул и, дико размахивая своей палкой в воздухе, закричал: «Нет, никогда! Что бы они ни сделали — я буду драться!»
Я как раз собирался сказать: «Чем сильнее ты будешь драться, тем в большей степени сам будешь становиться таким». Но не уверен, произнёс ли я эти слова, ибо почувствовал резкий рывок и обнаружил себя лежащим на кровати в своей спальне. Онемевший и всё ещё в шоке, я слышал, что кто-то зовёт меня по имени. Это был мой приятель Джеф, чей голос раздавался из кухни. Я поднялся и встретил его в коридоре, потирая руками глаза и всё ещё наполовину пребывая в том мире.
— Чем ты, чёрт подери, занимаешься? Снова спишь? — спросил он.
— Да, я дремал.
— Середина дня, а он спит! — Джеф покачал головой, вошёл в гостиную и устроился на диване.
— Работал со ставками и уснул. Видел странны сон. Ты принёс пива? — Я сел на кровати, всё ещё пробуя сориентироваться.
— Поставлю его в холодильник, — он понёс пиво в кухню. — Ты неважно выглядишь, как будто привидение увидел.
Он вернулся в гостиную и подал мне банку пива.
— Так недолго и свихнуться, дружище. Ты бы заканчивал со своими путешествиями во времени, — Я лишь рассмеялся вместе с ним, думая про себя: «Если бы ты только знал!» — Будешь дальше заниматься фокусами с сознанием — закончишь тем, что будешь угадывать победителей скачек в тёплой, уютной, оббитой войлоком комнате, и вся она будет твоя, — он рассмеялся.
— Да, а ты будешь делать на них ставки.
— Пока твои предсказания будут сбываться. И буду приносить тебе сигареты пару раз в неделю.
— А как насчёт моей доли выигрышей?
— Можешь не волноваться, я придержу её для тебя, — усмехнулся он.
Следующие часа четыре мы пили пиво и спорили о том, возможно ли предсказать будущее. Он утверждал, что будущее ещё не произошло, а потому непредсказуемо. Я отвечал, что будущее, настоящее и прошлое едины, а время — это иллюзия; следовательно, будущее можно не только вычислить и предсказать, но и сотворить. И, будь он не столь упрям и толстолоб, он сам был бы в состоянии это увидеть. Конечно же, он полагал, что толстолобым был я. Он говорил, что мне просто везёт. Я отвечал, что такой вещи, как везение, просто не существует! Он полагал, что во вселенной правит случайность. А я утверждал, что во вселенной нет ничего случайного. Он говорил, что я полон дерьма. Можете сами догадаться, что я ответил. И так это продолжалось довольно долго — игра идёт, пока есть игроки.
Детали
Тысяча разновидностей — хоть известно, что действия могут быть лишь двух типов –
Деяния любви или крики с просьбой о любви.
Но разновидностей будет тысяча.
Глава 23
Я достал последнюю сигарету из своей последней пачки.
— Надеюсь, за стойкой у вас есть сигареты, иначе эта история останется недосказанной — к сожалению, ибо мы подошли к самому интересному.
— У меня — ни одной сигареты, — сообщил Денни, пока я прикуривал.
