Через десять минут доктор Бейшель велела адресату произнести одно-единственное слово: «здравствуйте», – а затем реагировать на поступающую от меня информацию лишь посредством «да», «нет», «может быть», «до некоторой степени» или «не знаю». В течение этой части сеанса, взаимодействия, я получила еще больше информации. Бабушка Лайзы начала рассказывать мне о жизни внучки. Как она была одинока, но держала маленькую собачку. Какой трудолюбивой была и как училась в школе. С бабушкой она была ближе, чем с родной матерью. Бабушка Лайзы благодарила внучку за то, что та заботилась о ней, когда она болела, и за то, что была рядом в момент перехода.
В конце сеанса Лайза поблагодарила меня. Она сказала, что чудесно было получить возможность снова связаться с бабушкой. Я страшно радовалась, что правильно установила родство адресата с усопшей, а еще больше – тому, что Мэри назвала мне имя внучки! Я была благодарна Мэри за такую точную и полную передачу информации.
Спустя неделю состоялся второй сеанс с присутствием адресата. Доктор Бейшель попросила меня снова связаться с Дженнифер. Та Сторона тут же сообщила мне, что адресат – мать Дженнифер. Затем я услышала, как ее дочь напевает известную песенку из музыкальной рекламы фирмы «Оскар Майер»: «Если б я была сосиской фирмы „Оскар Майер“…»
Я увидела слово «Массачусетс», а затем Дженнифер показала мне красивое прозрачное озеро, над его поверхностью танцевали солнечные зайчики, как в теплый летний день. Кругом высились корабельные сосны. Все это я пересказала своему молчаливому адресату.
Во второй части сеанса, когда адресат уже мог говорить, я получила подтверждение, что это мать ушедшей девушки. Уже потом, когда сеанс кончился, адресат попросила у доктора Бейшель разрешения быстро сказать мне одну вещь. Она хотела подтвердить важность майеровской рекламной песенки.
– У меня есть фотография дочки с какого-то Хеллоуина, – рассказала она мне. Там она одета майеровской сосиской. Она обожала эту песенку – все время ее напевала.
Пару недель спустя доктор Бейшель переслала мне письмо от этого адресата. Звали ее, как выяснилось, Жанной. Она хотела подтвердить еще кое-что, всплывшее во время нашего сеанса.
«Я живу в лесу, на берегу озера, – писала она. – И как раз когда вы произнесли слово „озеро“, я смотрела на него в окно. И ровно когда вы сказали, что над озером солнце, сквозь тучи прорвался луч и осветил озеро. Меня аж заколотило».
Какой примечательный момент! Жанна смотрела на то самое озеро, которое показывала мне ее дочь. Озеро и их дом, сказала она мне, окружали сосны. Из этого Жанна сделала вывод, что дочь находилась прямо рядом с ней и описала озеро так подробно и зримо именно для того, чтобы сообщить, что она с ней, рядом.
После сеансов адресаты оценивали полученную от меня информацию. Дни шли, и, несмотря на уверенность, мне не терпелось получить подтверждение, что я прошла и эту часть испытания.
В ночь Хеллоуина, когда мы с детьми только что вернулись из похода по соседям, не снимая черного ведьмовского плаща и шляпы, я проверила почту и увидела во входящих письмо от доктора Бейшель. Руки у меня задрожали. Я знала, что в письме результаты пройденного этапа. Ни телефонного звонка, ни церемонии, никаких фанфар и конфетти. Просто электронное письмо, где будет либо «Поздравляю, вы переходите на следующий этап», либо «Спасибо, но вы выбыли».
– Гаррет, вот и всё. Письмо пришло, – сказала я.
– Открывай.
И дети влезли:
– Открывай!
Я тянула время. Каждый раз, когда я уже собиралась щелкнуть мышкой, рука невольно отдергивалась. Наконец я глубоко вздохнула и открыла письмо.
«С удовольствием сообщаю вам, что вы успешно прошли начальные пять этапов исследования, – писала мне доктор Бейшель. – Рада пригласить вас на прохождение оставшихся испытаний и обучающих этапов. Поздравляю!»
Глаза мои наполнились слезами. Я обернулась к Гаррету и детям, не в силах говорить.
– Что? – озабоченно спросил он. – Прошла?
– Да, – пискнула я и разревелась. Родные обступили меня и заключили в объятия.
– А почему мама плачет, если сдала экзамен? – спросил Хейден.
– Потому что счастлива, – объяснил Гаррет и обнял меня еще крепче.
Однако волнение мое усиливалось еще одним фактором, о котором не знал никто, потому что я никому не говорила. В тот день, когда я согласилась на прохождение испытаний в Уиндбриджском институте, я дала обещание – себе и Той Стороне: если пройду тест, больше никогда не буду сомневаться в своих способностях. Либо я медиум, общение с мертвыми реально и ушедшие знают, как меня найти, заговорить со мной и сообщить мне достоверную информацию, либо это все неправда.
Но теперь я знала. Та Сторона свое дело сделала.
Теперь пришла моя очередь.
Последняя строчка письма доктора Бейшель гласила: «Сообщите, пожалуйста, согласны ли вы продолжать участие в процессе отбора УДМЭ».
Я решила отдать должное своей связи с Той Стороной и посвятить себя дальнейшему развитию способностей и использованию их в помощь как можно большему числу людей. В том числе – стать подопытным медиумом и позволить ученым изучать меня, чтобы больше узнать о моих способностях. Я тут же написала ответ, мол, да, хочу продолжать.
Мне оставалось еще три этапа – курс по научным основам ясновидения, курс по клиническим исследованиям и курс, посвященный тому, как помогать людям справляться с горем. Программа была построена так, чтобы посвятить меня в историю ясновидения и науки за последние сто лет, обучить принятым у специалистов Уиндбриджа методам исследований и бегло ознакомить с наработками института касательно того, как лучше всего помогать адресатам в ходе сеанса и после него.
По завершении этих этапов я получила по почте диплом и официально стала Уиндбриджским дипломированным медиумом-экспериментатором. Я одна из 19 дипломированных медиумов в стране. Диплом Уиндбриджа дает мне право принимать участие в их экспериментах и мероприятиях и помогать институту в дальнейших исследованиях паранормальных явлений.
Я была счастлива. Можно работать над научными аспектами в Уиндбридже и помогать отчаявшимся под эгидой Фонда вечной семьи. Я чувствовала связь с Той Стороной и гордилась тем, что я часть команды света.
Первой об Уиндбриджском дипломе я написала Фран и поблагодарила ее за то, что направила меня к доктору Бейшель. Потом я позвонила Ким и Бобби и уговорила их провериться в Уиндбридже – и счастлива сообщить, что Ким тоже получила сертификат УДМ. (Бобби опоздала всего на месяц – когда она с ними связалась, программу уже закрыли.)
Вскоре я узнала свои оценки со второго раунда считываний – сеансов в присутствии адресата. Одна сочла точными 90 % моих утверждений. Вторая поставила максимальный балл – 95 % результатов своего считывания.
К чему я все это рассказываю? Меня интересовало, какие выводы сделает из этих исследований доктор Бейшель.
