— А ты нет. — В ответ Зефира нанесла удар, напоминающий
ножницы, и сделала мах мечом в направлении его шеи.
Страйкер почувствовал жжение, уворачиваясь влево, и подбил
ее ногу, падая на пол. Проклиная его, она перевернулась в воздухе и
приземлилась на ноги, прежде чем ударила по его вытянутой руке. Страйкер
понимающе улыбнулся, продолжая давить своей атакой. Она сделала ложный выпад
влево, затем вправо. Он поймал ее клинок своим мечом и отшвырнул его далеко за
пределы ее досягаемости.
Зефира оттолкнула его назад, погрузив зубы в его руку, а
потом перекатилась по полу так, что смогла вновь схватить рукоять меча и
подняться с оружием наготове.
Чертыхнувшись, Страйкер прикрыл рану ладонью.
— Ты укусила меня?
— Мы используем то, что имеем. — Она подошла к нему мерным
шагом.
— Это такой девчачий поступок, — протянул он, разочарованный
тем, что она использовала подобную тактику.
— Но это работает. Может быть, если бы ты сражался как
девчонка, а не как недоразвитый бабуин, ты бы на самом деле победил.
Его рука пульсировала, он перехватил удар Зефиры и прижал ее
к левому боку. Он инстинктивно замахнулся, чтобы ударить ее по лицу, но
остановился.
Он никогда не поднимет руку на мать своего ребенка. Никогда
не поднимет руку на женщину, которую когда-то любил больше собственной жизни.
За эти колебания пришлось расплачиваться, когда Зефира
резким рывком освободила меч и порезала кожу на его плече. Зашипев от боли,
Страйкер отшатнулся. Как истинный воин, она давила своим преимуществом, вновь и
вновь нанося по нему удары своим мечом.
Свирепость ее атаки не просто ранила его руку. Она пронзила
его сердце до самой глубины.
— Ты действительно хочешь моей смерти?
— Каждой своей частичкой.
Не желая проигрывать ей, Страйкер возобновил атаку, проведя
свой меч под ее клинком и затем выкрутив его из ее руки. Тот выгнулся дугой.
Оттолкнув ее, он перехватил меч в воздухе и скрестил оба
клинка на ее горле.
— Сдавайся.
Глаза Зефиры засверкали от злости.
— Ненавижу тебя, ты, ублюдок!
— Я справедливо победил. Признай свое поражение в битве.
Она плюнула на землю у его ног.
— Я сдержу свое слово, но ты никогда не вернешь меня
обратно. Поверь мне, через две недели я перережу тебе горло, выпью твою кровь,
а потом проткну твое сердце и буду смеяться, пока твое тело будет превращаться
в пыль.
— Прекрасные образы. Тебе нужно писать для Холлмарк
[11]. — Он
использовал силы, чтобы заставить мечи исчезнуть. — Я хочу, чтобы ты знала, что
я честно сражался с тобой. Как равный с равным. Я мог бы использовать против
тебя свои силы, но не сделал этого.
Она одарила его на редкость саркастическими аплодисментами.
— Мне разогреть духовку и испечь порцию героических печений?
Страйкер издал длинный вздох.
— Мне предстоит трудная задача, и ты не собираешься ее
облегчать, ведь так?
— Не совсем. Ненавижу тебя сегодня. Буду ненавидеть завтра.
Может, не будем терять время? Дай мне меч и позволь перерезать тебе горло прямо
сейчас. Однажды ты сказал, что умрешь за меня. Как насчет того, чтобы сдержать
одно это обещание?
Он презрительно усмехнулся над ее злопамятностью.
— Зачем сдерживать одно, после того как нарушил так много?
Ее щеки залила краска, в то время как глаза сверкали от
ярости.
— Так я и думала. Лжец и трус. Ты ведь ни за что не
подчинишься мне за эти две недели?
— Это не имеет отношения к обещанию. Это вопрос чести. Я
никогда и ни для кого не принесу в жертву свою честь.
— Нет, только свою любовь, — презрительно усмехнулась
Зефира. — Скажи мне, Страйкериус, оно стоило этого?
Этот вопрос всегда являлся одним из самых часто задаваемых в
жизни, не так ли? Жрица, которая присматривала за ним, когда он был ребенком,
однажды сказала ему, что больше всего мы сожалеем о том, чего не сделали. И она
была права. Он желал бы никогда не покидать Зефиру.
Сердце Страйкера смягчилось, когда он вспомнил прошлое.
— У меня было десять прекрасных детей. Сильных. Решительных.
И я любил каждого из них. Разве я могу сожалеть об этом?
— А твоя жена? Как насчет нее?
Она тоже была красива. Покорная и тихая, никогда не задающая
вопросов. Истинная леди античного мира.
— Она была верна мне и исполнена сознанием долга. Я бы
никогда не запятнал ее честь и не оскорбил мать моих детей.
Глаза Зефиры загорелись еще более темным оттенком. Страйкер,
не желая этого, сделал ей больно.
И он бы никогда не отнял у нее то, что было между ними.
— Но она никогда не была тобой, Фира. Ни лицом, ни фигурой,
ни страстью. Ты всегда была светом в моем мраке.
Зефира двинулась к нему медленно. Осторожно.
Его плечо все еще болело и кровоточило. Страйкер напрягся,
ожидая, что она снова его атакует. Подняв руку, она запустила ладонь в его
волосы и притянула его губы к своим так, что смогла одарить его диким и
страстным поцелуем, воспламенившим его кровь. Его тело возродилось к жизни,
когда он возвратил поцелуй каждой своей частичкой, которая тосковала по ней.
Издав раздраженный возглас, Зефира отодвинулась и посмотрела
на него, прежде чем оттолкнуть.
— Это только для того, чтобы напомнить тебе, от чего ты
отказался. Мое сердце мертво для всех, кроме Медеи. Она единственная оберегает
последний кусочек меня.
— Тогда я освобожу ее.
Она презрительно фыркнула.
— Твои фокусы со мной не сработают.
— Никаких фокусов. Ты дала мне свое слово, а я отдаю тебе
свою судьбу. Я верю, что ты будешь придерживаться наших условий, поэтому
отпускаю Медею обратно под твое попечительство.
Зефира прищурилась, ни на миг не доверяя ему. Он был умнее
любого мужчины, которого она когда-либо знала. Коварный. Страйкер знал, как
манипулировать людьми, чтобы получить то, чего хочет. И всегда получал.
От каждого, за исключением собственного никчемного отца.
Более красивый, чем любой из богов, ее Страйкериус когда-то
заставлял ее тело пылать от ненасытной страсти. Сейчас она чувствовала только
гнев и ненависть.
Так странно было видеть его сейчас с этими жуткими
вихрящимися глазами. В смертной жизни его глаза были чистейшего голубого цвета.
Зефира хотела родить сыновей и дочерей с такими же глазами, чтобы они
напоминали ей, как сильно она его любит.
