— Упс, — сказал он голосом полным сарказма. — Кажется, я
облажался. Неумение предвидеть последствия наших необдуманных поступков, должно
быть, наследственное. Тем более для моего отца, который является богом
пророчества
[3], а?
Глаза Аида стали ярко-красными.
— Он уничтожит людей.
Страйкер насмехался над ним.
— Я не видел, чтобы ты встал на защиту расы аполлитов, когда
мой отец проклял нас питаться кровью друг друга и мучительно умирать, когда нам
только исполнится двадцать семь лет, потому что кучка аполлитов убила его
никчемную девку. Насколько я помню, вы отвернулись от нас и оставили там, во
мраке, как крыс, о существовании которых хотели забыть.
Аид покачал головой.
— Я мог бы убить тебя, но лучше оставить тебя тому существу,
которое ты освободил. Я увижу, как ты вернешься сюда, когда тебя уже не будет в
живых.
Страйкер не стал комментировать это заявление, наблюдая, как
Аид поднимает Ареса. Устав от них обоих, он вернулся в Калосис, место, куда он
вернется после своей смерти. Царство атлантийского ада было его домом с того
дня, когда он отвернулся от своего отца и примкнул к богине, правившей здесь.
Аполлими завладела его душой. Он охотно отдал ее в тот день, когда его отец
проклял всю расу Страйкера за то, что сделала горстка солдат.
Страйкер никогда больше не хотел иметь ничего общего с
греками.
Горько удивившись тому факту, что Аполлими, скорее всего,
даже больше насладится его вечными муками, чем Аид, Страйкер возвратился в свой
офис, где держал sfora orb
[4],
позволяющий ему следить за своими врагами. По крайней мере, за Ашероном.
Что касается Ника, Страйкер мог видеть его глазами в любое
время, когда захочет. Это было одной из привилегий, которую он потребовал,
привязав ублюдка к себе. К сожалению, с Ником можно было увидеть не так много,
так как тот продолжал изолировать себя от мира и от каждого, за кем Страйкер
хотел шпионить.
Ему надоело нытье Ника.
Сейчас Страйкер хотел увидеть кончину Ашерона. Взмахивая
рукой над шаром, он смотрел, как рассеиваются облака, чтобы показать ему
единственного бога, которого он больше всего хотел похоронить…
Драгоценный сыночек Аполлими.
Страйкер скривил губы, найдя Ашерона участвующим в
причудливой сцене Нормана Рокуэлла
[5].
Как оригинально. Ашерон находился дома в Катотеросе, атлантийском райском
царстве. В данный момент он вместе со своей девушкой, Сотерией, украшал
рождественское дерево. Было что-то почти извращенное в том, как античный бог
приспосабливается к человеческим обычаям, чтобы угодить своей любовнице. Эти
двое выглядели такими счастливыми и милыми, что его затошнило.
Все это скоро изменится.
Откинувшись на стуле, Страйкер ждал.
— Ооо, акри, можно Сими съест это?
Эш Партенопеус остановился, услышав позади себя голос своего
демона. Повернувшись, он увидел Сими, рассматривающую стеклянного ангела в
своей руке.
Одетая в черно-красную клетчатую готическую юбку и корсет,
Сими носила на голове шапку Санта Клауса, прикрывающую маленькие демонические
рожки. Как и у Эша, ее волосы были цвета воронова крыла и ниспадали до талии.
Прежде чем он смог ответить, Сотерия подарила Сими сладкую
терпеливую улыбку, от которой он растаял. Ее каштановые волосы были заплетены в
две косы, и в полной противоположности темному готическому стилю Эша, она была
одета в пару зимних белых брюк и красный свитер с белым северным оленем.
Футболка Эша с длинными рукавами была черной, с оленьими скелетами, тянущими
витые сани.
— Хм, пожалуйста, Сими, — сказала Сотерия, — не ешь это. Это
был мой ангел на рождественском дереве с тех пор, как я была маленькой
девочкой. Я нашла его вместе с моими родителями в Рождественском магазине в
Греции.
Сими надулась.
— Тогда я могу съесть шоколад?
— Безусловно.
Сими взвизгнула, прежде чем схватить шоколадный батончик
«Херши», который Сотерия оставила рядом на столике, и побежала прочь, чтобы
насладиться им.
Сотерия засмеялась.
— Черт. Я собиралась разделить его с тобой позже.
Эш поместил ангела на верхушку дерева, что было совсем не
сложно для него, учитывая, что его рост достигал шести футов и восьми дюймов.
— Все нормально. Я ненавижу вкус шоколада.
Сотерия вытащила серебряную мишуру из украшения, которое
несла в руке.
— Я попросила бы объяснения, но каждый раз, когда я
спрашиваю, почему ты испытываешь отвращение к чему-либо, ответ разрывает мне
сердце. Поэтому я просто постараюсь не дарить его тебе в день св. Валентина.
— Спасибо.
Сокращая расстояние между ними, Эш притянул ее в свои
объятия для быстрого поцелуя. Их губы едва соприкоснулись, когда его ослепила
яркая вспышка. Он глубоко вздохнул, готовясь отчитать своего помощника,
Алексиона, за вторжение, но прежде чем он успел заговорить, что-то сильно
ударило его и сбило с ног.
Сотерия повернулась лицом к злоумышленнику. Ожидая увидеть
греческую богиню Артемиду, она была ошеломлена видом высокого, на редкость
хорошо сложенного мужчины. Жестокость на его лице только подчеркивала его
красоту. Одетый во все черное, он направился к Ашерону, проходя мимо нее, как
если бы она была не более чем безобидным предметом обстановки.
Она собрала свои силы, чтобы уничтожить его, но когда
попыталась, то обнаружила, что они на него не действуют. Словно она снова стала
человеком. Она метнула энергетический заряд, который будто поглотился его
телом.
Мужчина схватил Ашерона, поднял с пола и отшвырнул его к
дальней стене, как будто он был соломенным чучелом.
Милостивый боже, мужчина собирается убить Эша!
Эш не мог вздохнуть, он пытался бороться и не мог. Как будто
нечто обернулось вокруг него стальным обручем, парализуя его. Боль разрывала
тело мощными когтями. Еще никому не удавалось так сильно пнуть его по заднице с
тех пор, как он был человеком.
Как только эта мысль пришла ему в голову, он ясно осознал,
кто и что атакует его.
Война. Последний воин.
Черт.
— Нет! — выкрикнул Эш, когда Сотерия начала атаковать Войну.
В то же время в комнате появилась Сими, чтобы сражаться на ее стороне. Война
разорвал бы этих двоих на кусочки. — Возьми Сими и уходите. Сейчас же!
Сими бросилась к Войне, но Сотерия схватила ее. Тори
посмотрела на него, давая понять, что не хочет отступать, но достаточно
доверяет ему, чтобы послушаться.
