Алексион появился с мечом и попытался пронзить им духа.
Вместо этого меч прошел сквозь плоть Войны и вонзился в живот Эша. Тот застонал
от мучительной боли, разлившейся по телу.
Алексион побледнел в лице.
— Мне так жаль, хозяин.
Он должен постараться быть единственным с зияющей раной. Эш
не станет обвинять своего помощника. Сейчас самым важным было спасти их жизни.
— Уходи! Забирай Дэйнджер, демонов, Тори, и убирайтесь
отсюда к дьяволу.
Война схватил его за горло. Эш задыхался, пытаясь разжать
сильную хватку. Он встретился взглядом с Алексионом. Тот излучал преданность,
но его друг знал, что Эш делает. Он не мог сражаться, когда его отвлекают.
— Я буду ждать тебя у Нерэтити. — Собрав женщин, Алексион
исчез.
Эш стал наносить удары по руке Войны, пытаясь освободиться
от его хватки. Когда это не удалось, Эш выстрелил в бога энергетическим
зарядом, даже не побеспокоившим его.
— Чего ты хочешь? — прохрипел Эш.
Еще больше усиливая хватку, Война равнодушно поднял голову.
— Твоей смерти.
В ушах Эша загудело, так как воздух в легких заканчивался.
Он попытался сделать вдох, но это было бесполезно. Когда все скользнуло в
темноту, хватка духа ослабла.
Глава вторая
Страйкер улыбнулся, наблюдая, как Ашерон синеет, и на сей
раз это не был естественный цвет его кожи. Ублюдок был в одном вздохе от
смерти.
По крайней мере, пока в комнату не ворвался хтонианец
Савитар вместе с двадцатью демонами шаронте, которые напали на Войну и увели
подальше от Ашерона. Напав скопом, крылатые демоны разожгли гнев Страйкера. Они
подняли Войну с пола и швырнули его о стену, даже когда он метнул в них
энергетический заряд.
Савитар подбежал к Ашерону, чтобы привести его в чувство.
Проклятье. Почему хтонианский ублюдок не мог остаться на
пляже, где жил? Нет, Савитару надо было привести армию демонов, чтобы защитить
Ашерона.
Звучит по-детски, но это просто несправедливо…
И это очень сильно его злило.
— Страйкериус! — Жуткий вопль Аполлими разорвал воздух,
пронзая его барабанные перепонки и заставляя волоски на шее подняться дыбом.
Мгновением позже она стояла перед ним с разметавшимися вокруг прекрасного лица
серебристо-белокурыми волосами. Как у него и Ашерона, ее глаза были бледным
вихрящимся серебром. И они были наполнены яростью, когда она пристально смотрела
на него.
Ему, вероятно, следовало испугаться. Но это не стоило тех
сил, которые потребуются, чтобы не ударить лицом в грязь. Кроме того, с ним
случались и худшие вещи. В его нынешнем ничтожном состоянии пытки, расчленение
и смерть будут приняты с облегчением.
— Что-то… не так? — невозмутимо спросил он, зная, что этот
тон взбесит ее еще больше.
В ответ на его покровительственный тон Аполлими хотелось
заорать. Хотелось уничтожить кровососущего повелителя даймонов, отправив его в
небытие прежде себя. Если бы только она могла. Если бы не проявление слабости с
ее стороны столетия назад, она освободилась бы от него раз и навсегда. Тогда он
был смертельно ранен своим отцом, и, чтобы нанести Аполлону удар в спину, она
объединила свою кровь с кровью Страйкериуса, придавая ему силы. Этот акт не
только спас его жизнь, но и связал вместе их жизненные силы.
Если умрет он, умрет и она. Вот почему ее сын никогда
по-настоящему не вредил Страйкериусу, неважно, как сильно даймон злил его.
Вот почему она не могла убить Страйкера сама.
Какая ирония, она была богиней, известной своей
безжалостностью, и те несколько раз, когда она по-настоящему проявляла ее, та
возвращалась к ней и тяжело ранила.
Теперь ничего не поделаешь. Ее родной сын подвергся
нападению и, скорее всего, виноват в этом был ее приемный сын, Страйкер.
— Что ты сделал? — требовательно спросила она.
Страйкер откинулся в кресле и сложил руки за голову,
внимательно глядя на нее. Он размышлял, в основном, над одним или двумя
воспоминаниями, и немного сожалел о нескольких последних решениях. «Кто-то даже
может назвать это хандрой, но я убью любого, кто глуп настолько, чтобы
предположить ее существование у меня». — Он был больше, чем плетущий интриги
даймон.
Ее волосы, окружая, поднялись еще выше. Напоминая ленты,
развевающиеся на сильном ветру, они давали понять, что она не оценила его
сарказм.
— На Апостолоса напали. Ты это спровоцировал?
Он не знал, почему его так сильно раздражало, когда она
называла своего сына Апостолосом, хотя весь остальной мир знал его как Ашерона.
И, честно говоря, он не провоцировал парня. Он
непосредственно был причиной этого. Большая разница.
Он, однако, был не настолько глуп, чтобы сказать ей об этом.
Их жизненные силы могли быть соединены, но когда дело доходит до ее родного
сына и его благополучия, Аполлими теряет все свое самообладание и чувство
самосохранения.
Она убьет их обоих, чтобы защитить Ашерона.
— Нет, — честно ответил Страйкер. Его взгляд скользнул вниз
на сфору, скрытую от взора Аполлими. Страйкер на мгновение сосредоточился и увидел
Войну, окруженного демонами шаронте, которые, как ни удивительно, сумели
причинить духу вред. Ашерон лежал на полу, кашляя и хрипя. Выглядит немного
хуже, но, тем не менее, живой. Ничтожный ублюдок. Савитар кричал что-то
демонам, но, пока Аполлими была здесь, Страйкер не мог слышать звук.
Будь они прокляты.
Тщательно скрыв выражение глаз, он опять посмотрел на
Аполлими.
— Так что я могу сделать для тебя, матера? — спросил он,
используя атлантское слово «мама».
Аполлими сделала длинный медленный вдох, пытаясь обнаружить
истину. Страйкериус всегда был убедительным лгуном. Когда-то они объединили
свои силы против Аполлона. Но те дни прошли, и теперь оба танцевали вокруг друг
друга в сложном поединке, добиваясь преимущества.
Она хотела бы выкинуть отсюда его и его даймонов. Но,
несмотря на обострение их отношений, они обеспечивали ее компанией и армией,
что позволяло ей по-прежнему сохранять власть и влиять на мир людей. Не говоря
уже о том маленьком пунктике, что, пока они поклонялись ей, они питали ее силы.
В отличие от небольшой группы ее жриц, которые по-прежнему
жили и служили в мире людей, даймоны обладали гораздо большей властью. Они
могли предоставить ей средства для защиты Апостолоса.
— Я хочу, чтобы твои даймоны подчинили себе Войну.
Немедленно.
— Сейчас день, и, пока солнце не сядет, он вне пределов
нашей досягаемости. Ты же не хочешь, чтобы один из нас сейчас погиб и истощил
твои силы?
Она хотела бы стереть это самодовольное выражение с его
красивого лица. В отличие от остальных светловолосых даймонов, его короткие
волосы были такими же черными, как и его сердце. Превосходная окраска помогала
ему не выглядеть точной копией своего отца.
