— Мы не можем с ним сражаться. Он убьет ее.
Дэвин кивнул.
— Она права. Война выразился более чем ясно. Он хочет, чтобы
ты пришел один, или он лишит ее жизни.
Страйкер стиснул зубы, ненавидя себя за то, что подверг
опасности собственную дочь. Он встретился взглядом с Зефирой и увидел страх,
прячущийся за ее яростью.
— Я это начал, и я закончу. Клянусь богами, я не позволю ему
причинить ей боль.
— Вам обоим лучше вернуться. Ненавижу похороны, — тихо
прошептала она в темноте.
Страйкер притянул ее ближе и поцеловал в лоб. Ни одни слова
не значили для него больше.
— Не беспокойся. Я вгонял в гроб и не таких мудаков, как он,
и еще посмеюсь на могиле этого ублюдка.
Ник приподнял голову, ощутив на своей коже чужеродную
вибрацию: словно нежные прикосновения крыльев бабочки, танцующей на его плоти.
Он быстро обернулся и увидел позади себя женщину, крохотную и гибкую. По
исходившей от нее мощи Ник понял, что она так же смертельно опасна, как и
прекрасна.
— Кто ты?
На уголках ее губ заиграла дьявольская ухмылка.
— Зови меня Кер. Война послал меня сказать, что мы захватили
богиню Меньяру. Если хочешь ее вернуть, приходи один и без оружия к кладбищу
Сент-Луис в полночь.
Ник усмехнулся.
— Довольно избитая фраза, не находишь?
— Нет. — Она исчезла.
Ник медленно сел, наблюдая, как кожа на его руке изменяется,
возвращаясь к знакомому красно-черному узору. Он ощущал себя сильнее, чем
когда-либо. Абсолютная сила… Если бы он еще знал, как ее контролировать. Но
существовала и проблема — за большой силой следует большая слабость. Он мог
чувствовать силу, но не мог реально ее использовать.
На сердце стало тяжело, когда Ник окинул взглядом комнату
небольшой хижины, которую Меньяра звала домом со времен его детства. Кругом в
беспорядке были разбросаны гравюры и статуи античных богов и богинь, и теперь
он видел защитные письмена на стенах, прежде недоступные его человеческому
зрению. Вот как она его охраняла… Ребенка и чудовище, которым он стал.
Непритязательная маленькая хижина не годилась для богини, но таков был выбор
Меньяры. И здесь он воспитывался ею и матерью.
Морщась от боли, Ник снова, как наяву, увидел безжизненное
тело матери. Чувствовал холод ее плоти, пока пытался ее реанимировать. Он весь
пропитался кровью, когда его мир рассыпался в одно неровное биение пульса. Он
не знал, сможет ли когда-нибудь стать прежним. Ярость. Боль. Предательство. Все
еще так свежо. Все еще жалит.
— Я скучаю по тебе, мам, — прошептал Ник, чувствуя, как его
окатило волной мучительной агонии. Она умерла из-за него и только из-за него.
Он знал это. Просто не хотел смотреть в лицо фактам.
Теперь в его руках оказалась жизнь Меньяры.
Ник мог проглотить свою гордость и спасти богиню или мог
устраниться и наблюдать за ее смертью…
Выбор был только за ним…
Эш стоял на балконе галереи Савитара, возвышавшейся над
большим залом ниже. Скрываясь в тени, он наблюдал, как хохочут, поглощая
мороженое с сиропом, Тори, Дэйнджер и Сими. Его раздирали противоречивые
эмоции, но одну он мог назвать точно — ощущение теплоты, которое охватывало его
каждый раз, когда он их видел. Чувство семьи. Ни разу в жизни он не думал, что
ощутит такое счастье и спокойствие. Познает деликатное прикосновение женщины,
которая по-настоящему его любит. Прикосновение, которому он может доверять, —
оно никогда не обернется болью и жестокостью. Воистину чудо.
Тори оглянулась, словно почувствовав его, и улыбнулась своей
особенной улыбкой, действовавшей на него как удар молота. Эш отступил и замер,
ощутив присутствие того, кого меньше всего ожидал увидеть.
Ник.
Эш не двигался, чувствуя того за спиной и ожидая его атаки.
Ее не последовало. Вместо этого, глубоко вдохнув, Ник
заговорил низким, вызывающим тоном:
— Я доверял тебе, ты ублюдок, а ты меня подвел.
— Знаю, — спокойно произнес Эш, крепче ухватившись за перила.
— Я должен был сказать тебе о Сими, но не сделал этого. И потом, я знал, как к
тебе липнут женщины.
— Я бы никогда ее не тронул, если бы знал, что она твоя
дочь.
Эш повернулся к нему лицом.
— Мы оба облажались, Ник. Оба пытались защититься от зла и
при этом погубили то, что хотели защитить. Я должен был больше тебе доверять,
но мое прошлое не позволяло мне быть настолько открытым, — он устало вздохнул.
— Так ты здесь, чтобы сразиться со мной?
В темноте глаза Ника полыхнули красным.
— Поверь, ничто не доставит мне большего удовольствия, чем
твое убийство. Но мне нужна помощь, и кроме тебя обратиться не к кому.
Эш выгнул бровь. Он понимал, что Ник проглотил горькую
пилюлю, и последнее, что он сделает, — это причинит ему еще большую боль.
— Что случилось?
— Война забрал Меньяру. Мне нужно узнать о его слабостях,
чтобы помочь ей.
Эш коротко иронично усмехнулся.
— Его слабость — это ты.
— В полной силе. Может быть. Но сейчас я не смогу его
остановить, ведь так?
Эш отрицательно покачал головой.
— А ты?
— Не в одиночку.
Ник шагнул к нему.
— Тогда скажи мне, что делать.
— Эш!
Ашерон отступил, чтобы посмотреть вниз на зовущую его Тори.
Он думал, что появление Ника — это шок, то оно было ничем по сравнению с тем,
что ждало его там. Эш дважды моргнул, чтобы убедиться — это не галлюцинация.
— Проклятие. Должно быть, Люцифер сегодня покрылся
сосульками. — Эш оглянулся на Ника. — Оставайся пока здесь.
— Эш…
— Поверь мне, Ник. Спрячься здесь, я скоро вернусь. — Эш
переместился вниз, к столу, где рядом с Тори стоял Страйкер. Даймон выглядел не
особо счастливым, находясь здесь, но это не шло ни в какое сравнение с
чувствами самого Эша, особенно в виду того, что даймон стоял рядом с двумя из
шести самых важных для Эша людей.
Ашерон недобро прищурился.
— Что ты здесь делаешь?
— Савитар отправил меня поговорить с тобой.
Эш выгнул бровь, но он знал — Страйкер не врет. Другого
способа попасть сюда у него не было.
— Так что произошло?
Лицо Страйкера было абсолютно непроницаемо.
— Война схватил мою дочь и удерживает ее. — Надлом в его
голосе дал Эшу понять, что тот не настолько враждебно настроен, как пытается
показать.
