— Сам не знаю, — отвечал я. — Просто я почему-то не могу оторвать от нее глаз.
Уил смерил меня недоверчивым взглядом.
— Я серьезно, — быстро сказал я. — Пойдем посмотрим, что там такое.
Вбежав в здание, мы обнаружили еще один круглый зал, значительно больше первого, диаметром в несколько сот футов. В центре его возникло такое же «окно». Обернувшись, я увидел Таши, стоявшего в нескольких ярдах справа от нас, и указал на него Уилу.
— Я вижу, — отозвался Уил, в полумраке направляясь в сторону мальчика.
Таши тоже обернулся, увидел нас и заулыбался, а потом опять перевел, глаза на картину, возникшую в «окне». На этот раз нашим глазам предстала комната какого-то подростка. Туг были картинки, мячи, разные игры, вешалки с одеждой. В углу виднелась неубранная постель, на краю стона лежала пустая коробка от пиццы. А за другим концом стола сидел парень лет пятнадцати. Он был занят сборкой какого-то устройства. Одет он был в шорты без рубашки; на его лице отражались гнев и раздражение.
Мы продолжали смотреть В «окне» возникла другая комната, где сидел другой подросток, одетый в джинсы и свитер. Он сидел на кровати, напряженно глядя на телефон. Он встал, несколько раз прошелся по комнате, а затем опять сел на кровать. Мне показалось, что он пытается что-то решить. Наконец он поднял трубку и набрал номер.
В этот момент «окно» раздвинулось, и мы смогли одновременно увидеть обе сцены. Парень без рубашки поднял трубку и ответил. Тот, что был в свитере, пытался извиниться, но его партнер рассердился еще больше. Вскоре парень без рубашки бросил трубку, сел к столу и продолжил свою работу.
Другой подросток вскочил, накинул куртку и выбежал за дверь. Через несколько минут в дверь парня, сидевшего за столом, постучали. Он поднялся, подошел к двери и открыл ее. Оказалось, что пришел тот же парень, что только что звонил ему. Хозяин комнаты попытался захлопнуть дверь, но его приятель подставил ногу и, делая умоляющие жесты, о чем-то заговорил, указывая на устройство, стоящее на столе.
Тогда хозяин оттолкнул его, выхватил из ящика пистолет и навел его на незваного гостя, который, отступив на шаг, продолжал о чем-то просить хозяина. Но тот злобно отшвырнул гостя к стене и приставил к его виску дуло пистолета.
В этот момент мы заметили, что позади них что-то происходит. Вокруг стало гораздо светлее.
Таши, встретившись со мной глазами, ничего не сказал, продолжая наблюдать за происходящим в «окне». Мы сразу поняли, Что это знак того, что дакини рядом. Глядя в «окно», мы видели, что один из парней продолжал умоляюще просить о чем-то, а другой все так же держал у его виска пистолет. Постепенно парень с пистолетом немного успокоился. Наконец он опустил пистолет, отошел в глубь комнаты и присел на край кровати. Его гость опустился в кресло напротив него.
Теперь мы могли слышать подробности их разговора, и сразу стало ясно, что парень, державший в руках пистолет, хотел, чтобы другие ученики в школе считали его своим, ровней. Многие из его сверстников уже сумели преуспеть в различных увлечениях, активно развивали свои дарования, а он каким был, таким и остался. Сверстники издевались над ним, называли неудачником, и он действительно считал себя никчемным существом, что очень угнетало его. Такое положение страшно злило его, гнев придавал ему мнимые силы, и он решил показать себя. Устройство, над которым он работал, было самодельной бомбой.
В этот момент мы опять почувствовали, как у нас под ногами задрожала земля и все здание сотряслось до основания. Мы бросились к двери. Едва мы успели выскочить, как за нашей спиной обрушилась добрая половина стен храма.
Таши знаком велел нам следовать за ним. Мы бегом преодолели несколько сот ярдов и остановились возле какой-то стены.
— Вы видели людей в храмах, — спросил он, — которые посылали молитвенную энергию этим подросткам?
Мы вынуждены были признаться, что не видели.
— А ведь их было несколько сотен, — произнес Таши, — и все они трудились над тем, чтобы помочь парню преодолеть гнев.
— И чем конкретно они занимались? — спросил я. Таши остановился и взглянул на меня.
— Они расширяли свое молитвенное поле, старались помочь парням подняться на более высокий уровень вибрации, чтобы они сумели преодолеть страх и гнев и с помощью интуиции нашли решение проблемы. И их энергия помогла одному из подростков найти выход. Что касается другого, то активная молитвенная энергия помогла ему возвыситься над своим социальным Я, которое отвергали его сверстники. У него пропало ощущение, что для того чтобы самоутвердиться, ему необходимо признание со стороны сверстников. И он сумел избавиться от гнева.
— Так вот над чем они работают в храмах, — сказал я. — Стремятся противостоять тем, кто хочет захватить власть над другими?
Уил, помедлив, ответил:
— Обитатели храмов посылают энергию молитвенного поля, которая помогает повысить уровень энергетики всех людей, а это, в свою очередь, уменьшает влияние страха перед теми, кто настаивает на установлении тотального контроля, и помогает их противникам обрести мужество для выступления в защиту свобод даже на таких сборищах.
Таши кивнул
— Надеюсь, вы все поняли. Это лишь некоторые из ключевых конфликтных ситуаций, и их необходимо решить, чтобы духовная эволюция могла продолжаться дальше, если нам удастся преодолеть этот критический момент в истории человечества.
— А что же дакини? — спросил я. — Чем заняты они?
— Они тоже помогают повышать уровень энергетики, — отозвался Таши.
— Так-так, — настаивал я, — но мы не можем понять, что заставляет их появляться и помогать нам. Видимо, обитатели храмов заняты чем-то еще, чего мы пока не знаем.
В этот момент в воздухе опять раздался грохот, словно позади нас рухнула уцелевшая половина храма.
Таши вскочил на ноги и стремглав бросился по дороге.
— Скорее! — крикнул он, — Мы должны отыскать мою бабушку!
Тайна Шамбалы
В доследующие несколько часов мы бегом осмотрели все храмы, стараясь найти бабушку Таши и успеть побывать в них раньше китайских военных. И всюду мы наблюдали за работой обитателей храмов. В каждом храме нам непременно встречались люди, наблюдающие за ситуацией во внешних культурах, особенно когда она становилась критической.
Обитатели одного из храмов сосредоточились на решении проблем, связанных с воспитанием молодежи, в частности на тиражировании примеров жестокости и насилия в кино и всевозможных видеоиграх, что создает иллюзию, будто акты жестокости в состоянии аффекта вполне допустимы и могут обойтись без всяких последствий, то есть ту самую мнимую реальность, лежащую в основе всех случаев стрельбы в школах.
В таких ситуациях мы наблюдали, что создателям этих игр посылалась особая энергия, способная открыть перед ними новые перспективы на белее высоком уровне интуиции, благодаря чему они могут задуматься о воздействии своих творений на детей. Одновременно с этим такая же помощь оказывалась и родителям, которым помогали достичь более высокого уровня энергетики, на котором они могли оценить собственные подозрения относительно поведения своих детей и выкроить побольше времени для моделирования другой реальности.
