Психологи выделяют несколько стадий проживания горя (речь идет именно о серьезном трагическом событии, например, потере близкого человека). Первая – это шок и оцепенение, когда человек не в силах признать случившееся, своеобразное душевное онемение; продолжительность этой стадии – от нескольких секунд до нескольких недель в самых сложных случаях, в среднем же – 7 дней. Вторая стадия – фаза острого горя, характеризующаяся сильными переживаниями, уходом от внешнего мира, потерей сил и порой физическими недомоганиями. Продолжительность – от 3 дней до 6–7 недель.
Третья – стадия навязчивости, самая трудная, так как в этот период приходят тяжелые мысли, все вокруг напоминает о трагедии, а жизнь не стоит на месте и требует реорганизации, что доставляет очередную порцию боли. Длится это также до 6–7 недель. После чего происходит прорабатывание проблемы – последняя фаза, которая длится до года. Здесь произносится последнее «прости и прощай», боль отступает, а жизнь входит в новую колею. Первая годовщина со дня трагедии считается последним днем данной стадии. В норме это – завершение травмирующей ситуации. Максимальный срок проживания глубокого горя, таким образом, составляет примерно год и три месяца.
Если же человек застревает в последней фазе, его горе становится хроническим. Разумеется, с годами оно теряет остроту, психологи называют это состояние невротическим переживанием – к реально произошедшему оно уже почти не относится. Из описания стадий горя становится понятно, что чаще всего к моменту, когда мы щедро делимся травмирующей историей со всеми окружающими, она уже нами прожита и прочувствована сполна. Это уже не больше чем слепок с реальных событий, причем слепок сильно нами подкорректированный.
Спрятаться в травме бывает удобно. Каждый раз возвращаясь к болезненной истории, мы пытаемся ее оживить, придать остроты, чтобы отстоять свое право на бездействие, право на страдание, по сути же – оправдать их. Но с каждым рассказом наших чувств в этой истории все меньше (в отличие от травмирующих историй, которые мы носим в себе молча, – они могут сильно влиять на жизнь, но при этом как раз оставаться непрожитыми, погребенными внутри). Мы просто отказываемся жить, цепляясь за страшные истории из прошлого. Мы боимся жизни. У каждого человека найдется множество отговорок, множество слезных и кровавых историй, объясняющих его мертвенность. Да, именно это слово – мертвенность.
Сначала мы сами создаем себе тюрьму из своего травмирующего опыта, а потом начинаем в этой тюрьме прятаться, чтобы избежать опыта жизни. Прячась в своей травме, максимум, что мы получаем, – это безопасность (если только вас не страшит перспектива прожить остаток жизни мертвым), жалость к себе и на какое-то время сочувствие других людей. Можно оставаться в своей правоте («Вы даже не представляете, что мне пришлось пережить!»), но цена этой правоты – яркая, счастливая, насыщенная жизнь.
Проживая свое горе и возвращаясь после него к активной жизни, мы идем на риск. Да, можно снова потерять любимого человека, не выносить ребенка, быть уволенным с работы, попасть в опасную ситуацию. Жизнь не дает гарантий – только возможности. Возможность создавать теплые, искренние отношения с людьми, заниматься интересной работой, привносить что-то свое, индивидуальное в этот мир, познавать новое, путешествовать.
Для вас это стоит того, чтобы снова рисковать?..
Ах, эта «реальная жизнь»!.
На написание этого текста меня вдохновили сразу два человека за небольшой отрезок времени. Андрей Лаппа – Учитель с большой буквы и создатель системы универсальной йоги, отпуская нас после курса обучения на преподавателей йоги, предостерег: «Вернувшись в свою „реальную жизнь“ (здесь он сделал характерное движение пальцами, обозначающее кавычки), продолжайте активно практиковать, чтобы эта программа по-настоящему интегрировалась, а не стала просто приятным воспоминанием».
А один мой близкий человек сказал: «Я не понимаю, как ты можешь о чем-то вещать людям, ежедневно борющимся за выживание, заработок, стоящим в пробках… Ты ведь со своими медитациями и практиками находишься в таком отрыве от них». И я решила сказать, наконец, несколько слов об этой самой реальной жизни.
Во-первых, ясно, что у каждого она своя: с пробками, финансовым кризисом, квартальными отчетами, отпуском два раза в год… с медитациями по утрам, двухчасовой практикой йоги, чтением Бхагават-Гиты, любимой работой, путешествиями разной длительности и направленности. Все по-разному. И тут не может быть одно лучше другого – просто каждый из этих стилей жизни показывает задачи человека, его ближайшую зону роста, духовный, эмоциональный, интеллектуальный уровни.
Это в школе пятиклассники страшно гордятся собой и смеются над первоклашками с их букварями, а позже все-таки приходит понимание, что все на своих местах, в обоих случаях есть свои бонусы и сложные аспекты. Никто не лучше – идет процесс роста, у кого-то быстрее, у кого-то медленнее, но, глобально говоря, все мы «вырастем и поумнеем».
Во-вторых, выбираем мы свою реальную, то есть повседневную, жизнь сами. Об этом уже очень-очень много сказано, написано, создано прекрасных тренингов, однако карма есть карма, и чей уровень сознания пока не позволяет принять ответственность за свою жизнь на себя, продолжает прятаться за якобы неподвластными обстоятельствами.
Такая позиция, с одной стороны, удобна, потому что позволяет не двигаться с места или делать это очень медленно, постоянно оправдывая себя внешними факторами, с другой – по-своему трудна и безрадостна, так как лишает ощущения влияния на свою судьбу. Постоянно кому-то что-то должны, постоянно чем-то связаны. Это определенная расстановка приоритетов (например, «быть всем нужным») – и опять мы возвращаемся к совершённому выбору. Вопрос только: «Ради чего я все это делаю? Это, правда, то, во что я рад вкладывать дни своей жизни?»
В-третьих, выбор может быть бессознательным. Если ваша бабушка в войну нашла спасение от голодной смерти, работая поближе к кухне, то маму наверняка отправят в кулинарный техникум, а у вас, хотите или нет, осознаете вы это или нет, будет сформирован как минимум пунктик в вопросе наполненности холодильника. Это – уже семейная травма, диктующая расстановку приоритетов. Отпечаток, в зависимости от интенсивности переживания у первого с ней столкнувшегося в роду человека, может наложиться на жизни многих и многих последующих поколений. Однако снять заряд напряжения, убрать давление старой травматической ситуации по крайней мере из своей жизни – не чудо чудесное, а вполне выполнимая задача на пару с хорошим психологом.
Вот так и формируется реальная жизнь. Есть ли в ней место йоге, или медитациям, или чтению просветляющих книг, или оздоравливающим процедурам, или чему-то еще прекрасному и полезному, чему нас учат на тренингах, семинарах, курсах, что мы тщательно записываем в тетрадочки?.. Да – если мы посмотрим после очередной обучающей программы на свой типичный день и зададимся вопросом: «То, что сейчас есть, развивает меня или заставляет полоумной белкой носиться в колесе?» Не помню уже, от кого из своих учителей услышала эту простую и мудрую мысль: есть только два направления – на эскалаторе вверх или вниз. И нет другого настоящего и на сто процентов оправданного приоритета в нашей жизни, кроме развития.
