Все были напуганы до полусмерти и никто не смел подойти. Фырдуз, немного знакомый с аптекарским делом, осторожно тронул Брастомгруда за рукав и спросил:
- Ваше превосходительство, это конвульсии?
- Они, - мрачно ответил воевода. – Падучая у принца. Ничего, ща оклемается.
Принц действительно оклемался. Тяжело дыша, он повернулся к Брастомгруду и спросил:
- Вы что... ты что себе позволяешь, воевода?! Почему я узнаю, что ты... ты арестовал... ты кого арестовал?! Как посмел?!
- А кого я такого арестовал? – спокойно спросил воевода. – Лазутчика. Вроде как обязанность это моя.
- Этот лазутчик – заместитель посла Подгорного Ханства, приближенная особа ханши и ее личный друг! – рявкнул Остозилар.
- И поэтому он лазил по канализации в маске и с крючьями? – хмыкнул воевода. – Интересно проводят время личные друзья ханши.
Остозилар слегка нахмурился. Похоже, об обстоятельствах ареста хобия ему не сообщили. Неизвестно, как он вообще узнал так быстро о случившемся – пары часов же еще не прошло. Брастомгруду самому доложили вот только что.
Но как-то узнал. Видно, фискалов держал при ненавистном воеводе.
- Ты мне тут не вывинчивайся! – прошипел он, приблизив лицо к лицу Брастомгруда. – Смотри!.. Заместителя посла немедленно отпустить – и с извинениями!
- Что, даже без допроса? – каменным голосом спросил воевода.
- Не сметь допрашивать приближенную особу ханши! Ты кем себя возомнил, а?! Смотри у меня, воевода, смотри!.. Я ведь еще проверю, что там на самом деле твой сынок делает на востоке! Думаешь, я поверил, что он погиб?! Я же знаю!.. знаю!.. А ну, пошли, я лично извинюсь перед заместителем посла!
Остозилар резко развернулся и зашагал. Избитый гвардеец рискнул окликнуть его, сказать, что он идет не в ту сторону – и получил за это «дурака».
Но принц все-таки повернул в нужную сторону. Брастомгруд зашагал следом, красный от гнева.
- Вот ведь стерва, - процедил он в сторону. – Так и не простил.
- Что не простил? – подал голос Фырдуз. – Если позволено спросить, ваше превосходительство.
- Да сына моего он не простил... – неохотно промямлил Брастомгруд. – Сын мой с принцем... это... как бы... ну сам понимать должен...
- А, ну да, - глубокомысленно покивал Фырдуз. – Только... а что я должен понимать-то?
- Ну вот какие вы, нецверги, непонятливые, - раздраженно поморщился воевода. – Ну это... да чтоб тебя... любили они друг друга, ярыть их в забой. А потом кончилась любовь. Разругались в рудничную пыль и расстались. Тревдохрад после того сразу на восток и ушел – в дозор попросился, в дальнюю разведку. А принц... принц так и не простил...
- Ого, - только и сумел выговорить Фырдуз. – Вот уж... не подумал бы. То есть... ну принц-то еще ладно, его высочество... ну... такое... Но Тревдохрад... ярыть... вот уж... не подумал бы про него...
- Не подумал бы чего?.. – не понял Брастомгруд.
- Ну, что Тревдохрад – мужелюб...
Брастомгруд резко схватил Фырдуза за шиворот и стиснул так, что у того глаза вылезли из орбит. Еще сильнее покраснев, но просто-таки ледяным голосом воевода спросил:
- Ты не окирел ли, кобольд? Ты что же, моего сына мужелюбом назвал? Да я тебя зарублю сейчас на месте.
- Но... но... но как же?.. – изумленно прохрипел Фырдуз. – Вы же сами... вы же только что... что он с принцем?..
- С принцем, ну!.. И с чего ты... а-а-а!.. а-а-а!.. ах-ха-ха-а!.. – аж расхохотался Брастомгруд. – Ты что ж, кобольд, решил, что принц – мужик?! Ах-ха-ха-а!.. Ох, не могу!.. Смешные вы, нецверги...
Пока они сопровождали Остозилара в допросную, воевода раскрыл Фырдузу глаза на один важный аспект жизни цвергов. Удивительно, но Фырдуз раньше не обращал внимания, что еще ни разу не встретил цверга-женщину. Провел в Яминии уже довольно много времени, видел кучу ее жителей – но все сплошь мужчин.
Оказалось – ничего подобного. Женщин он все это время тоже видел, даже говорил с ними. Только не понимал этого. Женщины-цверги ничем не отличаются от мужчин, пока не снимут одежду. Точно такие же рост, телосложение, мускулатура, борода, голос. Грудь у женщин-цвергов набухает только во время вскармливания – а оно длится совсем недолго, их младенцы уже через пару лун переходят на твердую пищу.
Если приноровиться, различать их все-таки можно. Женщины, даже цверги – все-таки женщины. Они чуть опрятнее заплетают бороды, чуть тщательнее чистят одежду. Пользуются румянами и притираниями – хотя тоже чуть-чуть, едва заметно. Сами цверги никогда не путают, кто есть кто.
Однако им на это в высшей степени начхать. Если не считать деторождения и некоторых связанных с браком моментов, мужчины и женщины цвергов ведут совершенно одинаковую жизнь. Одинаково работают, едят, сражаются, вместе ходят в баню. Они обычно даже в разговорах не указывают половую принадлежность – всех называют «он». Что там у кого между ног, цверги считают чистой формальностью, не стоящим внимания пустяком.
И да, принц Остозилар оказался женщиной. Не принцем по факту, а принцессой.
И что удивило Фырдуза еще сильнее – его король-отец по факту оказался королевой-матерью. Настолько уж цверги не придают этому значения, что это ни разу даже не мелькало в разговорах.
- А вы сами, ваше превосходительство... – очень осторожно заговорил кобольд.
- Не, я мужчина, - мотнул головой воевода. – Но скажу тебе по секрету...
- Куда дальше?! – обернулась Остозилар, спустившись на третий нижний этаж. – Воевода!..
- Я покажу, - протиснулся мимо нее Брастомгруд. – Сюда, ваше высочество.
Допросная была темной, но чистой. Хобий сидел за столом, охраняемый двумя гвардейцами, и с аппетитом поглощал кашу прямо из котелка. Он действительно был в странном одеянии, при взгляде на которое в глазах как будто двоилось. На мгновение показалось, что за столом никого нет, а котелок висит в воздухе.
Фырдуз слышал о таком. Костюм лазутчика, отводящие взгляд чары. Только нужна еще и маска, без нее нормально не работает. А маска лежала на другом столе, и делалась явно не для хобия. Наверное, трофей из Кобольдаланда – Фырдузу бы вот было как раз впору.
А на кротовьем рыльце хобия оно должно сидеть плохо. Быть может, именно из-за этого его и застукали – понадеялся на костюм, не стал прятаться... а гвардеец оказался внимателен.
- Почему он до сих пор в этом шмоте? – брезгливо осведомился Брастомгруд.
Гвардейцы тут же схватили хобия за бока, приподняли над стулом и принялись вытряхивать из костюма. А тот заверещал, завертел рылом и принялся быстро-быстро лепетать. Появление воеводы и принца привело его в настоящий ужас.
Говорил он на хобийском подгорном. Но только от испуга – Брастомгруд прикрикнул, и лазутчик мгновенно перешел на парифатский. Трясясь всем телом, заместитель посла быстро и сбивчиво говорил, как сильно любит цвергов и как презирает своих собратьев, хобиев.
