- Значит, придется брать двух грифонов, - подытожил жрец. – Денег-то хватит у нас?
- Да хватит, - позвенела золотом в карманах волшебница. – У нас тут на десяток грифонов хватит. Но... у меня есть другой вариант. Давайте вызовем демона.
- Давайте! – радостно воскликнул Плацента. – И скормим ему тебя, колдожопа тупая! Ты чё, окирела, вконец, тля?! Демона она вызовет! На кой кир он тебе, крыса?! Сыхуба губа тар-тага!
- Сын мой, а вот это было уже совсем грубо! – укорил Дрекозиус, знавший язык билетанди. – Разве нельзя выражать свое праведное негодование хотя бы несколько менее агрессивно?
- Да в анналы меня поцелуй, - огрызнулся Плацента.
- Ты закончил? – холодно глянула на него волшебница. – Тогда я объясню свою мысль. Мы вызовем вехота – того самого, который вывез нас из Паргорона. Он, конечно, демон, но... договор он исполнил честно. Не все демоны норовят сожрать тебя, едва ты отвернешься – с некоторыми вполне можно иметь дело. Предложим ему новую сделку.
- Дочь моя, сами мысли твои кощунственны и богопротивны, - печально сказал Дрекозиус. – Святая церковь строго запрещает иметь дела с демонами, ибо они по сути своей враги Сальвана, Двадцати Шести и вообще всего доброго. Даже просто размышляя о такой возможности, ты совершаешь страшный грех перед богами.
- Ну предложите другой вариант, отче, - пожала плечами волшебница.
- Ох, но мы же преследуем воистину благородную цель, - тяжко вздохнул жрец. – Мы способствуем тому, чтобы страшные силы Криабала не попали в лапы ужасного Темного Властелина, ибо тогда наступит воистину второй Ледник. Боги несомненно благословляют нас в этом, иначе они не слали бы мне вещих снов. А следовательно, мы можем с болью в сердце все же совершить деяние, от которого нам следовало бы с возмущением воздержаться при любых иных обстоятельствах. Призывай эту богопротивную тварь, дочь моя.
Джиданна порылась во внутреннем кармане и достала прядь волос вехота. Ту самую, что незаметно отстригла еще в Шиассе. Она потерла ее меж пальцев, внимательно рассматривая шерстинки, и задумчиво забормотала.
- Тля, Джи-Джи, вот не знал, что ты еще и демонов умеешь призывать, - с невольным уважением хмыкнул Плацента. – Ты ж вроде кирова белочница. Как там эту вашу говнину называют – фалимрувар?..
- Фамиллиар, - холодно ответила Джиданна. – Я окончила Унионис, да, но я же посещала факультативы. Их все посещают. На третьем курсе бакалавриата я брала Апеллиум, там учат призывать. Я владею только основами, но если у меня есть плотный носитель ауры, я могу совершить ритуал. Только мне понадобятся кое-какие ингредиенты... так, дайте-ка подумать... Тут в городке есть лавка? У меня есть кое-что при себе, и кое-что я смогу собрать в лесу... но кое-что придется покупать.
- Я схожу, - хмуро сказал Мектиг.
- Я тоже схожу! – вызвался Плацента. Ему хотелось вернуться в город.
- Мы все сходим, - мягко добавил Дрекозиус. – Просто напиши нам список, дочь моя, и спокойно собирай на поляне чудесные травы, помогая себе молитвой.
Джиданна фыркнула, сорвала с дерева большой лист и выжгла на нем несколько строчек. На кончике ее пальца зажегся крошечный огонек – словно раскаленная иголка.
- Держите, - протянула список волшебница. – Принесите мне все, а я тут пока все приготовлю.
Мектиг взял лист, сунул в карман и оглавление Криабала, повесил на пояс секиру и затопал к виднеющейся вдали стене. Плацента и Дрекозиус двинулись за ним.
Городок, чье название искатели узнать не удосужились, оказался маленьким, но довольно веселым. В нем были и лавки, и кабаки, и бордель, а на площади вообще шли гуляния. Оказалось, что сегодня Калидис – Горячий День. Большой праздник – окончательное расставание с холодным временем года и встреча теплого.
Плацента любил праздники и любил гуляния. Очень уж много появлялось раззяв. Люди бродят по улицам толпами, веселятся, пьянеют, глазеют на всякую чушь и все менее внимательно следят за кошельками.
Раздолье для щипача.
Сейчас, правда, Плацента работать не стал. У него просто закончилось место в карманах. Да и дела имелись поважнее.
Тупая волшебница накатала такой же огромный список, как ее задница. Говяжий язык, стеклянный кубок, рубиновые сережки, острый перец чилинь-линь, головка чеснока, виноградное масло, пять ветвей травки Вкусночихи, бутылка вина пятилетней выдержки, сто пятьдесят листов веленевой бумаги, лиловые чернила, соль, черный алхимический порошок... чем дальше Плацента читал, тем сильнее злился.
- Тля, жаба жирная, - пыхтел он, разыскивая по овощным рядам злополучную Вкусночиху. – На кой кир ей эта дрянь?! Чтоб ей сороки уши песком запорошили!
Некоторые ингредиенты стали настоящей проблемой. Например, ни в одной местной лавке почему-то не было стеклянных кубков. Не пользовались они тут спросом. Торговцы предлагали медные кубки, глиняные кубки, фарфоровые кубки – но только не стеклянные.
- Ну возьмите вот это, - устало говорил лавочник. – Он стеклянный.
- Но это не кубок, - мягко возражал Дрекозиус. – Он стеклянный, я не спорю с тобой, сын мой, но это не кубок, а бокал.
- Но какая разница? Это же почти одно и то же!
- Заткнись! – завизжал Плацента. – Заткнись, тля, я тебе нож в пузо воткну!
Мектиг молча сдавил ему шею. Его раздражал шум, все время исходящий от полугоблина.
Искомый кубок в конце концов заказали у стеклодува. Тот заломил цену, но выбирать особо не приходилось. Дрекозиус остался наблюдать за работой, Плацента растворился в толпе, а Мектиг встал у мастерской, хмуро разглядывая людскую толчею.
Много сегодня народу высыпало на площади. Дудели флейты, бумкали тимпаны, бегали девушки с цветами в волосах и дети с печеными яблоками. Повсюду стояли котлы и вертела, отовсюду струились ароматные дымки, гуляющим наливали чай и кипящий грог. В Калидис не принято есть холодную пищу – только горячее, только приготовленное на огне.
На Мектига откровенно пялились. Если Плаценту особо никто не замечал, то вот дармаги здесь явно были в диковинку. Особенно такие – небывало крупные и сплошь покрытые шрамами. Нигде Мектиг не видел никого и вполовину столь же исполосованного.
- Эй, дылда, ты чё тут забыл? – лениво окликнул его кто-то. – Откуда сам?
Мектиг медленно повернул голову. У входа в этот город его не заставили привязать секиру особым узлом, но он все же не стал ее вытаскивать. Его задирали всего лишь подвыпившие гуляки – два парня и две девушки. На грудь они явно приняли уже хорошо – лица раскраснелись, одна из девушек заметно пошатывалась.
- Чё молчишь-то?! – повысил голос задира. – С тобой говорю! Эй!
Мектиг не проронил ни слова. Пока они не изрекли непроизносимых речей, это всего лишь досаждающий звон. Так зудит муха над ухом.
Но эти мухи зудели особенно упорно. Парням было скучно, они нашли себе забаву, их подзуживали девушки, и они хотели непременно вывести дармага из себя.
