Мошка сказала, что он и после еще пытался на нее доносить, невесть в чем обвинял. Только не получалось – живет она тишайше, не виновата ни в чем вообще, а хобии совсем беспричинно все же не карают. Хоть в какой-нибудь малости проштрафиться все-таки нужно.
Когда жуткий бородатый цверг уснул, из своей спаленки вылез Колинт. Тоже соскучился по дяде. Они ведь только трое из семьи и остались – остальные все кто на войне погиб, кто в лагерях сгинул.
Фырдуз и сам уже не чаял вернуться.
Колинт здорово изменился за полтора года. Помнил его Фырдуз мальчишкой озорным, бесстрашным. Никого не боялся, хобиям жесты неприличные показывал, в партизанский отряд сбежать порывался.
Куда все делось? Сидит робкий кобольденок, головенку в плечи втянул, говорит чуть слышно. При каждом стуке вздрагивает.
Но любопытство все же пересиливало. Очень уж хотелось расспросить дядю-каторжника. Жадно таращась глазенками, Колинт расспрашивал обо всем, что тот видел, что пережил.
- И циклоп там был?! – ахал он. – А он большой, дядечка?
- Шестерых меня друг на друга поставь – вот такой большой, - отвечал Фырдуз.
- Да ладно!.. Брешешь ведь, дядечка?! Скажи, что брешешь!
- Вот тебе персты, - приложил пальцы к переносице Фырдуз. – Не брешу, сам видел. Только нету его там больше, Колиньтик. Убили его кроты.
О том, что погиб Лук-Бат по его вине, он говорить не стал. Слишком стыдно было.
- А еще что видел, дядечка? – не унимался племянник. – Духов-то глубинных видел? А йоркзериев? А хлаберана?
- Эка загнул, - крякнул Фырдуз. – Байки это все, Колиньтик, страшилки. Циклопа я вот видел. Минотавров видел. Вардов видел, теканов. Цвергов видел – один, вон, со мной пришел. Ты б с ним поздоровался хоть для приличия. А йоркзерии, глубинные духи... это все страшилки.
- Ладно, - не стал упорствовать мальчишка. – А расскажи тогда про лагеря. Страшно там? Бьют сильно? А партизаны там есть?
- Да жить-то можно, кобольды везде живут... – уклончиво ответил Фырдуз, не желая слишком пугать Колинта.
Фырдуз, Мошка и Колинт болтали еще очень долго. Племянник расспрашивал без устали, да и сестра явно истосковалась по кобольду, с которым можно почесать языками, не боясь, что тот донесет.
И несмотря на то, что укрывать беглеца – дело опасное, она была страшно рада брату. Фырдуз спас ее сына, пошел за него на каторгу. Чтобы отплатить, Мошка готова была на все.
Укрывала она их с Тревдохрадом два дня. Цвергу становилось все хуже, он метался в горячке. Мошка делала ему припарки, меняла повязки, готовила целебные настои, но Тревдохрад только слабел.
А оставаться здесь было нельзя. Хобии – тугодумы, колесики в их головенках крутятся медленно, но порядок у них образцовый. Рано или поздно они разберутся у себя, выяснят, какой именно каторжник сбежал. Узнают, что номер 45-14 – это Фырдуз Ерке из Суркура. Явятся дознавать. И первым делом, естественно, нагрянут к единственной близкой родне – Мошке с сыном.
Может, еще несколько дней проваландаются. А может, уже сегодня заявятся. Так что уходить надо как можно скорее.
За эти дни кроты и так уже один раз приходили с обыском. Снова батька Скуздур донес, выдумал очередную какую-то небылицу. Хобии битый час шарили в норе, всюду совали усатые рыльца.
Ничего не нашли.
Фырдуз-то от них и не прятался. Хобиям что один кобольд, что другой – почти не различают. Просто сел за стол с кружкой фнухха, прикинулся посетителем. Никто его и не тронул.
А вот Тревдохрада пришлось схоронить. Благо есть у Мошки в кладовой потайное отделение – покойный Моздук держал там напитки, запрещенные его королевским величеством. Сейчас нужды в том нет – хобиям это безразлично. Ешь-пей что душа желает, только под власть их не подкапывайся.
Но секретная кладовочка так и осталась. А за годы службы она так пропиталась крепкими запахами, что даже носы хобиев цверга под ними не почуяли.
Так и ушли несолоно хлебавши.
Только вот перетаскивали Тревдохрада в кладовую и обратно с большим трудом. Сам он идти не мог. Да и в сознание-то почти уже не приходил. Рана воспалилась и почернела, от нее шел скверный запах.
И на третий день, когда Тревдохрад все же на короткое время очнулся, он заговорил с Фырдузом.
- Я... Тревдохрад... Оркручигетхсторец... сын Брастомгруда... сына Дракметрага... – с трудом выговорил он. – Тебе это... ничего не говорит... Ты... кобольд... В геральдике... ноль... полный...
- Ну да, что ж делать, - пожал плечами Фырдуз. – Мне ваши имена – как стук кирки по стене. Бессмыслица полная.
- Молчи!.. молчи и слушай!.. Я здесь... не просто так. Я родич... короля. Дальний... но родич. Я три луны провел в Кободарде... Кобольдаланде... и даже... Подгорном Ханстве! Я вызнал... вызнал...
- То, что хобии атакуют Кободард только для виду, а вообще-то они собираются вторгнуться в вашу Яминию, - закончил Фырдуз.
- Откуда... знаешь?! – подозрительно просипел Тревдохрад. – Ты... откуда знаешь?!
- Ты мне уже говорил. Еще на руднике.
- А... Ладно... Слушай... Я... скоро умру...
- Да, скорее всего, - согласился Фырдуз.
- Мог бы и поразубеждать для приличия! – разозлился цверг.
- А зачем? Как есть, так и есть. Незачем тешить себя пустыми надеждами. Так чем я тебе помочь-то могу?
- Доставь... послание в Яминию, - приподнялся на постели Тревдохрад. – Доставь... вместо меня... Передай королю... что Тревдохрад... Оркручигетхсторец... сын Брастомгруда...
- Я не запомню, - перебил Фырдуз.
- Запиши! – снова разозлился цверг. – Хотя... у меня и так записано... Подай... сапоги мои...
Фырдуз подал. Тревдохрад откинул правый и жадно вцепился в левый. Перевернул. Каблук сапога был прибит крошечными гвоздиками – цверг потребовал гвоздодер, вытащил их один за другим и вытряхнул из потайного отделения бумажную трубочку. Та оказалась исписана с обеих сторон, да таким бисерным почерком, что и не поверишь. Пальцы-то у цверга толстые, заскорузлые.
- Спрячь! – велел Тревдохрад. – Береги! И доставь в Яминию, прямо к королю! Лично ему в руки! Никому больше! Никому, ни за что! Обещай, что сделаешь! Обещай мне!
Он схватил Фырдуза за локоть горячей рукой. Дыхание у него стало прерывистым, вокруг глаз залегли темные пятна.
- Ладно, хорошо, дойду я до твоего короля, - пообещал Фырдуз. – Мне из Кобольдаланда все равно уходить надо – можно и в Яминию.
- Спа... сибо... – опал на постель цверг. – Я... твой... должник...
Фырдуз подумал, что вряд ли Тревдохрад когда-нибудь вернет этот долг, но ничего не сказал. Может, король Яминии как-нибудь да вознаградит его за доставленную весть. А даже если и нет... что ж, помочь целой стране – само по себе дело хорошее.
