– У вас к нам дело, или просто гуляете?
– Слушай сюда, мужик, – ответила крупная, высокая женщина неожиданно хриплым, прокуренным голосом. – Мне сказали, что это ты переселением занимаешься. Это так?
– Допустим. Что дальше? – уже понимая, с кем имеет дело, ответил Слава.
– В общем, сделаешь так, чтобы наш барак отселили от всех остальных. Отдельным вагоном. Сделаешь, я тебе любую маруху подгоню, на выбор.
– А если нет? – звенящим от злости голосом спросил Слава.
– А если нет, на перо нарвёшься, – злобно оскалилась баба.
– Всё сказала?
– Всё.
– А теперь слушай меня внимательно. Повторять не буду. Ваш барак под расселение вообще не идёт. А на шлюх твоих мне плевать с высокой колокольни. Я привык сам себе женщин выбирать. Ещё раз попробуешь мне грозить, шлёпну на месте. А теперь пошла вон отсюда, шалава подзаборная.
– Пожалеешь, – прошипела баба, быстрым движением опуская руку в карман.
Не раздумывая, Слава выхватил АПС и всадил пулю ей в правое плечо.
* * *
Бойцы комендантской роты ворвались в барак не хуже группы захвата. Во всяком случае, грохоту, мата и ударов по физиономиям самым непонятливым хватало. Выведя всех проживавших в этом цеху на улицу, их выстроили вдоль стены, и подполковник, мрачно оглядев перепуганных поселенцев, хриплым от злости голосом приказал:
– Все попавшие на завод из ИТК, пять шагов вперёд.
Задержанные вздрогнули, но выходить никто не решился. Криво усмехнувшись, Михаил одной рукой вскинул укорот и выпустил короткую очередь над головами прижимавшихся к стене людей. Послышались истошные вопли. Народ пригнулся, прикрывая головы руками.
– Это было последнее предупреждение. Следующая очередь будет на поражение, – прорычал подполковник, шагнув к сбившейся в кучу толпе.
Народ заволновался, снова кто-то вскрикнул, и из толпы вытолкнули полтора десятка женщин и полдюжины мужчин. Отделение бойцов роты тут же взяли их в кольцо и, подталкивая стволами автоматов, погнали в сторону заводоуправления. Остальные ополченцы снова расставили оставшихся поселенцев вдоль стены. Внимательно рассматривая испуганные лица людей, Слава пытался понять, кто из них готов нормально жить и работать, а кого уже подмяли под себя зэковские законы.
– Скажешь что-нибудь, или просто начнём дознание проводить? – тихо спросил Михаил.
– Думаю, чем их порадовать, – угрюмо усмехнулся Слава. – С чего начать планируешь?
– С обыска. Слухи ходили, что бывшие здесь вовсю дурью развлекались. Вот и поищем.
– Только имей в виду, что зэки не дураки и нычки делать всегда умели.
– Ну, я тоже не пальцем деланный, – фыркнул подполковник. – Начинайте, – громко скомандовал он, и взвод бойцов решительно направился в цех.
Действовали парни решительно, но аккуратно. Вещи старались не портить и не ломать. Но как только один из них с победным видом продемонстрировал пакет с какими-то склянками, из толпы тут же послышался вопль:
– Так это из-за дури всё? Спросили бы сразу, мы бы и так сказали, кто ею пользуется.
– Ещё не поздно, – тут же развернулся к кричавшему подполковник.
– Вон там, там и там, – вбежав в цех, принялся показывать мужчина, тыча пальцем в тайники.
– Сука продажная, – прошипел тощий парень с засаленными волосами.
Недолго думая, Слава шагнул вперёд и с ходу врезал ему кулаком по физиономии, громко скомандовав:
– Арестовать!
Бойцы ловко завернули стукнутому руки за спину и, связав их куском верёвки, быстро обыскали. На землю полетели разные мелочи, пара одноразовых шприцев и пакетик с несколькими склянками.
– Сволочи. В медблоке уколы делать нечем, а вы их на всякую мерзость переводите, – прошипел Слава, аккуратно подбирая упаковки со шприцами.
– Я болен, это лекарство моё, – захрипел тощий, провожая жадным взглядом пакет со склянками.
– И чем же ты болеешь? – иронично спросил Слава.
– Всегда говорили, что наркозависимость – это болезнь, – продолжал хрипеть тощий, пытаясь вырваться из рук бойцов.
– Бред собачий. Ничем ты не болен, кроме собственной глупости, – презрительно бросил Михаил.
– А сам что? Думаешь, мы не знаем, как ты ханку жрал? – окрысился в ответ наркоман.
– Жрал, – спокойно отозвался подполковник. – Да только я сумел бросить. И теперь запросто могу и стопку поднять, и на следующий день на работу выйти. Так что не надо мне рассказывать, что так просто не бросишь. Уводите, – скомандовал он бойцам.
– Ещё пожалеете, гады! – завопил тощий. – Сволочи, твари, ненавижу… – вопль сменился хрипом.
Один из бойцов, устав слушать его оскорбления, приложился прикладом к почкам. Растерявшиеся от такой резкости и стремительности поселенцы только удивлённо переглядывались, не понимая, чем вдруг так провинился именно их барак. Каждый раз, когда появлялась новая находка, Михаил жёстким тоном спрашивал, кто владелец дури, и толпа выталкивала очередного наркомана, словно люди пытались дистанцироваться от них. Закончив обыск и аресты, подполковник оглядел притихшую толпу и громко сказал:
– Думаете, с чего мы вдруг так озверели? Я поясню. Сегодня одна из тех зэчек обнаглела настолько, что посмела угрожать военному коменданту завода. Как выяснилось, она была под дозой. Поэтому с этого дня любой, кто будет задержан в состоянии наркотического опьянения, отправится за стену. Пешком. Нам не нужны подонки, способные устроить стрельбу, накачавшись всякой дрянью. Или те, кто способен ради дозы открыть ворота банде. К спиртному это тоже относится.
– Так что, теперь вообще не пить? – обиженно спросил кто-то из толпы.
– Меру знать надо, и если пьёшь, оружие прячь, – устало ответил подполковник.
По его команде рота построилась в колонну по три и отправилась в отведённое под комендатуру помещение в здании заводоуправления. По приказу директора, на первом этаже под это дело освободили актовый зал. Бойцы быстро сколотили несколько шкафов под амуницию и боеприпасы. Сделали вешалки для верхней одежды и притащили несколько банкеток. В общем, это была смесь караульного помещения с казармой. Здесь же проводились инструктажи роты и теоретические занятия.
Рядом, в бухгалтерии, где на окнах были решётки, устроили гауптвахту, куда и заперли всех арестованных. Устраивать себе сложности с разделением их по тендерному признаку никому и в голову не пришло. Наркоманов и бывших зэков затолкали в одно помещение и заперли, пообещав пристрелить любого, кто попытается поднять шум. У двери посадили пару бойцов, а командиры отправились на доклад к начальству. Теперь предстояло решить, что делать с этими преступниками.
Внимательно выслушав их доклад, директор скривился и, вздохнув, тихо проворчал:
